Читаем Ген Атлантиды полностью

Ген Атлантиды

– Пару лет назад мы думали, что близки к успеху, но полной невосприимчивостью не обладает никто. Как вам известно, мы предположили, что существует группа человеческих особей, которые в какой-то момент смогли выдержать воздействие аппарата, и что их ДНК рассеяна по всей земле – по сути, мы устроили глобальную генетическую охоту за сокровищами. Но, откровенно говоря, после такой уймы экспериментов, сколько провели мы, учитывая размер нашей выборки, мы начинаем верить, что гена Атлантиды не существует, что его никогда не было в генофонде человечества.

Дориан поднял ладонь, и доктор остановился, чтобы перевести дыхание. Если сказанное Чангом – правда, это потребует пересмотра всего, во что они верили. И это оправдает его методы. Ну, более или менее. Но так ли это? Парочка проблем все же осталась.

– А как выжили дети? – поинтересовался Дориан.

– К сожалению, мы не знаем. Мы даже не уверены, что они проходили курс…

– Это я знаю. Скажите мне, что вам известно.

– Нам известно, что терапия, которую они прошли, была чем-то революционным. Возможно, нечто настолько новое, что нам даже сравнить не с чем. Но у нас есть ряд гипотез. Недавно в генетике было сделано еще одно открытие, которое мы называем эпигенетикой. Идея в том, что наш геном не столько статический проект, а скорее похож на рояль. Клавиши представляют собой геном. У каждого из нас разные клавиши, не меняющиеся на протяжении всей нашей жизни, – мы умираем с теми же самыми клавишами, или геномом, с которым родились. А меняется только партитура – эпигеном. Эта партитура определяет, какие мелодии исполняются – какие гены экспрессируют, и эти гены определяют наши характерные черты – все, от коэффициента интеллекта до цвета волос. Идея в том, что экспрессией генов управляет комплексное взаимодействие между нашим геномом и эпигеномом, определяющее, какими мы становимся.

Что любопытно, мы можем приложить руку к написанию этой музыки, к управлению своим собственным эпигеномом. Равно как наши родители и даже окружающая среда. Если определенный ген экспрессирует в ваших родителях и прародителях, он более чем вероятно проявится и в вас. По сути, наши действия, действия наших родителей и окружающая нас среда оказывают влияние на то, какие гены могут быть активированы. Наши гены способны управлять возможностями, а эпигенетика определяет нашу участь. Это поразительное открытие. Мы понимали, что порой работает нечто большее, чем чисто статическая генетика. Об этом говорили наши исследования близнецов в тридцатых и сороковых. Одни близнецы выживали в аппарате дольше, чем другие, несмотря на в точности идентичный геном. Эпигенетика и есть это недостающее звено.

– Какое это имеет отношение к пацанам?

– Моя личная гипотеза заключается в том, что некая терапия нового типа ввела детям новые гены, и эти гены оказали каскадный эффект, возможно, работая еще и на эпигенетическом уровне. Мы считаем, что способность пережить Колокол определяется наличием правильных генов, и включение этого «Атлантидского гена» – ключ ко всему. Странно, эта терапия сработала почти как мутация.

– Мутация?

– Да, мутация – просто случайное изменение генетического кода, генетическая рулетка, если хотите. Порой она срывает большой куш, внося новое эволюционное преимущество, а порой… вы получаете шесть пальцев или четыре! Но эта сформировала иммунитет к Колоколу. Это так захватывающе! Мне бы хотелось переговорить с доктором Уорнер. Это было бы невероятно целесообразно…

– Забудьте о докторе Уорнер. – Дориан потер висок. Генетика, эпигенетика, мутации… Все это сводится к одному и тому же: провал исследований, никакой действенной терапии, вырабатывающей невосприимчивость к Колоколу, а время уже на исходе. – Сколько подопытных может вместить ваш Колокольный зал?

– Э-э, мы обычно ограничиваем каждый опыт пятьюдесятью особями, но может быть и сто, а может быть, и чуть больше, если набить их поплотнее.

Дориан бросил взгляд на мониторы. Дружина яйцеголовых в белых халатах рассовывала новую партию подопытных по шезлонгам, а затем подключала их к пластиковым мешкам смерти.

– Сколько времени требуется на прогон?

– Немного. Каждый подопытный выдерживает пять-десять минут.

– Пять-десять минут, – чуть ли не шепотом проронил Слоун и откинулся на спинку кресла, вертя идею в голове так и эдак. А затем встал и шагнул к двери. – Приступайте к прогону всех оставшихся подопытных через Колокол – и как можно быстрее.

Доктор Чанг бросился вперед с протестами, но Дориан был уже на полпути к двери.

– Ах да, и помните: трупы не уничтожать. Они нам понадобятся. Я буду в ядерном отделе, доктор.