Ген деструктивного поведения

В этот миг к лежавшему Димке подошли двое и сели ему на ноги. Ещё двое других, один их которых, положив на горло прапорщика толстый кожаный ремень, наступил на его концы своими ботинками. Я понял, что они сейчас будут вновь пытать Димку.

— Командир? — чуть испуганно, но больше удивлённо обратился ко мне Алексей. — Что это они собираются с ним делать? Я не понимаю! Саня, Саня!? Командир!? — Быстро, словно заведённый, повторял майор моё имя, дергая меня ещё и за ворот комбинезона. Я даже был вынужден зажать ему рукой рот и ударить довольно сильно по боку, дабы привести Алексея в себя.

— Алёша, возьми себя в руки. Истерика нам не нужна, она слишком плохой союзник настоящего спецназовца. Ты настоящий спецназовец? Вот и ладненько! — потрепал я майора по плечу. — Успокойся! Я сам пока не знаю Алёшка, что они собираются делать? Не знаю! Вижу, что просто издеваются над беззащитным человеком! Фашисты! Ну, мы сейчас с ними поквитаемся! — Прошептал в ответ, а сам почувствовал, как по моему телу побежали мурашки и волосы на голове начали подниматься дыбом. И было отчего!

Тот солдат, что стоял на ремне, сначала придушил немного Димку, а затем вытащил из-за пояса нож и стал что-то им стругать. Увидев эти приготовления, я тут же догадался о намерении специалиста из отряда по борьбе с диверсантами: «Он сейчас попросту будет вгонять под ногти Сокольникова заточенные спички и поджигать их».

От группы тем временем отделился ещё один солдат и, подойдя к распростёртому телу прапорщика, стал прижигать его концом дымящейся сигары. Смех над рекой стоял оглушительный. А Димка, наш дорогой друг, молчал, он не издал ни единого звука, ни застонал, ни закричал, зато улыбался от боли, и это приводило солдат в бешенство. Они стали буквально неистовствовать, ибо притащили на берег ствол сухого дерева и начали что-то кричать. Мы не могли разобрать дословно их пусть и громкие разговоры, но основное содержание нам стало понятно. Капитан и сержант из группы «Дельта» в купе со специалистами ЦРУ решили по их выражению поджарить советского спецназовца, то есть, во всю поглумиться над ним, не убивая при этом, как приказал им полковник Дентен, но помучив, придумав изуверскую пытку. Я украдкой посмотрел на Алексея. Он был бледен и отрешён. Я это понял по его плотно сжатым губам и остановившемуся взгляду. Прямо на моих глазах на его лбу вдруг выступила испарина. Алексей сейчас находился не со мной, он был там, на берегу реки, вместе со своим товарищем. Мне приходилось где-то читать, что порой человек, наблюдая за мучениями другого близкого ему человека, эмоционально может переживать ту же боль и страдания, что переносит тот, кого мучают. Сейчас же мне предстояло самому увидеть то, о чём когда-то читал в научном журнале. У Алёшки вдруг из-под ногтей потекла кровь, а на руках и на шее стали появляться волдыри от ожогов. Ждать больше было нельзя, ибо Димка мог и не дождаться наступления темноты, под покровом которой мы хотели освободить нашего друга.

Алёшка и я переглянулись, нам не нужны были слова, ибо и без них мы хорошо понимали друг друга, чисто интуитивно. В этот миг наши чувства работали совсем по-другому. Я и Алексей вели себя так, как обычно ведут звери в минуту смертельной опасности, когда понимают мысли и желания своего собрата на расстоянии. Вот и сейчас, когда наш друг находился на грани смерти, мы перестали быть на какое-то время людьми. Словно волки, припадая к земле, ввинчиваясь в неё будто змеи, распластываясь на ней как ящерицы, нам удалось почти вплотную подобраться к тем, кто мучил и истязал нашего друга. Когда же до сидящих врагов оставалось с десяток метров, не более, мы встали в полный рост, именно встали, а не вскочили, и с диким криком, рёвом надрывая глотки отборным русским матом, открыли ураганный огонь из своих автоматов и пистолетов сразу с двух рук. Ничто не могло уцелеть в этом аду, что мы им устроили. Всё и со всеми было покончено буквально в считанные секунды. Но мы продолжали стрелять по уже мёртвым солдатам группы «Дельта», специалистам ЦРУ, местным контрразведчикам. Вскоре магазины наших автоматов оказались пустыми, тогда Алексей бросил свой автомат и, схватив с земли пулемёт убитого врага, вновь начал стрелять, и стрелял до тех пор, пока не закончились патроны. После он схватил другой автомат и вновь открыл стрельбу. Его опьянил до одури запах крови, смерти и жажда мести. Майора захватил, окрутил до сумасшествия внезапный азарт убийства, как захватывает волка его безнаказанное буйство, когда, забравшись в овчарню на пиршество, дикий зверь в кровавом угаре режет всех без разбора овец, оказавшихся там на свою беду.