Ген деструктивного поведения

Засаду я почувствовал всем своим нутром. Чувство смертельной опасности буквально захлестнуло меня так сильно, что я мгновенно остановился, будто налетел на невидимую стенку. Сзади на меня чуть не наскочили подошедшие ребята, так неожиданно я замер на месте. Димка осторожно спросил: «В чём дело, командир? Почему остановились?»

— Подожди, Дима! Сам не пойму, но чувствую, что впереди опасность. Нельзя нам дальше идти. Не знаю почему, но вперёд нельзя! Тревожно на душе как-то, да и запах чужой чую, хотя следов никаких на земле не вижу. Но это лучшее место, где можно устроить засаду, лично я так и сделал бы. А вы? Что вы думаете по этому поводу?

Ребята стояли молча. Им передалась моя тревога, а мы никогда не подвергали сомнению свои предчувствия, мы просто доверяли им полностью и безоговорочно. Это качество сродни звериному инстинкту самосохранения, когда волки, например, чтобы избежать внезапного нападения во время ночного или дневного отдыха, по несколько раз в течение суток меняют место своей лёжки, дабы не быть застигнутыми врасплох. Так и наши чувства. Они ведь вырабатывались у нас годами совместной службы, во время которой было, как говорится, съедено не один пуд соли и пролито не один литр пота.

Нам предстояло пройти через довольно узкую теснину, то есть проход в горах, шириной не более четырёх — пяти метров и протяжённостью около четырёх километров. Когда-то река, протекавшая здесь, промыла среди гор этот тесный коридор, а потом пересохла или поменяла русло, нам это не было известно. Каменные склоны уходящих вверх метров на сто скал имели идеально ровную, почти зеркальную, поверхность, к тому же сам проход немного сужался и через полкилометра или чуть больше делал крутой почти под девяносто градусов поворот направо. Короче говоря, шикарное место для организации засады, лучше и придумать было не возможно.

— Лично я, именно здесь и выбрал бы позицию для неожиданного нападения. Стены гладкие, высокие, место узкое — идеальная позиция для засады, — вторично пришла в голову мысль. После этого вывода сомнения: стоит ли идти нам вперёд, перестали грызть меня, ибо я был абсолютно уверен, что именно за этим поворотом нас ждёт смертельная опасность. Испытывать свою судьбу и подвергать риску жизнь своих людей, ради проверки правильности своих предчувствий и предположений, было бы в высшей степени глупо, безрассудно и безнравственно.

— Если ещё, в дополнение ко всему прочему, сзади заблокировать выход из теснины, то вообще тогда нам полный конец! — Убеждал я себя в необходимости поворачивать назад, потому что такое решение значительно увеличивало на неопределённое количество часов и без того длинный наш маршрут. — Да, если дать ещё возможность противнику, а в данном случае нам, втянуться в расселину среди гор, то шансов вырваться из такой засады равнялись бы нулю.

— Командир! Ты правильно мыслишь. Мы с Алёшкой согласны с твоим решением. Входить нельзя. Если нас там запрут, то запросто смогут взять живьём. Им ведь ничто не помешает применить газ, например, слезоточивый или, хуже того, нервно-паралитический, сверху сеть набросить, и ничего мы сделать не сможем, кстати, и застрелиться тоже. Надо опять лезть в горы, хотя там и трудней передвигаться, зато безопаснее.

— Верно! Всё-то, ты правильно говоришь, Дима! Мы так и сделаем, хотя в горы идти не хочется, потому что дорога нам и так не известна, по карте одно, а в действительности совсем другое, да и тебе с твоими травмами будет тяжело, но другого выхода нет. Идём назад!

— С другой же стороны, может, там и нет никого, и мы зря паникуем? А ведь по старому руслу и легче идти, да, судя по карте, высохшая река выведет нас на равнину, а там лес, по лесу уйдём от них, он нам в этом деле отличный помощник. Стоит рискнуть, ведь какой крюк придётся делать, если в горы полезем. А по руслу короче, опять же выигрыш по времени будет колоссальный. Рискнём, может? Командир? Постараемся, как мышки, проскочить. Чем чёрт не шутит, когда Бог спит. Навряд ли, они успели сюда добраться вперёд нас.

Я внимательно и пристально посмотрел в глаза Деду и сказал: «Ты, что солдат? Ты, который год в спецназе служишь? Опасность и смерть свою перестал чувствовать?» Прапорщик выдержал мой взгляд, а потом, хромая, подошёл поближе к входу в теснину и сильно втянул носом воздух, как раз оттуда в этот миг потянул лёгкий ветерок. Он замер. Глаза его будто остекленели. Прапорщик принюхивался к воздушной току из ущелья. Ноздри его при этом методично раздувались. Он втягивал воздух носом и выпускал его через рот. В этот миг он напоминал мне волка или охотничью собаку, причуявших свою. Наконец, прапорщик обернулся к нам и сказал: «Ты прав, командир! Они там и ждут нас. Ветер принёс из ущелья чужой запах. Нам не следует туда идти».