Ген хищника

Военный, предположила Кира, лет на пятнадцать старше Нины Павловны, но потом вспомнила, что это диагноз женщины оказал ей любезную услугу: она выглядела моложе своих лет. Возможность спрятаться в выдуманной реальности и возвращаться в действительность, когда все хорошо, подарила ей спокойствие, безмятежность, иллюзию отсутствия проблем и, как следствие, меньше тревог и переживаний, а значит, нет риска выработки большого количества кортизола[10], избыток которого пагубно влияет на организм. Нина Павловна медленнее старела.

– Не нужно. Пока не нужно, – отказалась Нина Павловна. – Сейчас я хорошо себя чувствую. – Глубоко вздохнув, она опустилась в широкое кресло, слабым жестом предложив гостьям присесть.

– Я, собственно, Кириллов Всеволод Николаевич. Полковник таможни в отставке.

Кира и Аня представились. Мужчина производил приятное впечатление. Серьезный, умный, воспитанный. Но что-то скрывалось за этой приятностью и строгостью.

«Поглядим», – решила Кира.

– Позвольте предложить вам кофе или чай? – улыбаясь проговорил хозяин дома.

– Чай, если можно, – согласилась Кира.

Аня отказалась. Распоряжения Всеволод Николаевич не отдавал. Но буквально через несколько минут, они еще не успели расположиться в креслах, фигуристая женщина, чуть моложе хозяев, внесла поднос с чашками. Яркий макияж, высокая, словно корона, прическа, явно обозначающая важность ее обладательницы. Кира с интересом отметила слишком для ее возраста и должности домработницы обтягивающее платье, откровенно выставляющее напоказ рельефные формы. И взгляд, радостный, любезный, который мог бы принадлежать радушной хозяйке. Взгляд, напрочь обошедший Нину Павловну. Домработница не спешила покидать гостиную, и хозяин дома холодно ей сказал:

– Спасибо, Диана Николаевна.

Кира сдержала горькую улыбку и переключилась на чашку. Всеволод Николаевич заставляет законную супругу жить под одной крышей с любовницей. И она считает себя хозяйкой. Слушает разговоры, распоряжается, не стесняется выставлять свои отношения с мужчиной напоказ посторонним людям. Интересно. Возможно, Нина Павловна не знает этого? По едва заметно дрогнувшим губам и каменному взгляду стало понятно – законную супругу эта реальность не обошла.

– Я просмотрела альбом. Ваша дочь отличалась красотой и силой характера, – начала Кира. – Всегда в компании, всегда в центре друзей.

– Это верно, но, к сожалению, это не помогло ей стать достойной личностью и прожить долгую жизнь, – сухо ответил полковник таможни. – Воспитание в этом деле играет очень большую роль. С определенного возраста уже ничего нельзя изменить.

– Фатальность судьбы? – уточнила Кира.

– Не совсем. Я говорю о том, что с детства в человеке программируется его будущее. Производя на свет потомство, мы берем на себя ответственность не только за то, как будет жить ребенок, но и как этот ребенок будет влиять на жизни тех, кто окажется с ним на жизненном пути. Мы создаем общество. Дело родителя воспитать в ребенке нужные черты характера, заложить основы понимания жизни. Если сосуд наполнен дерьмом, простите, то и всю оставшуюся жизнь из человека будет расплескиваться только оно. – Всеволод Николаевич говорил спокойно, но в голосе звучала сталь.

Нина Павловна метнула на мужа возмущенный взгляд, который тут же погас. Она сникла, уставилась в пол.

Кира слегка прищурилась, пристальнее присматриваясь к хозяину дома.

– Вы вините себя в том, что неправильно воспитали Анастасию? – наивно хлопнув глазами, уточнила Кира.

– Я все сделал правильно, – уверенно и спокойно объявил Всеволод Николаевич. – Я четко осознавал, что делаю. Я вложил в дочь все необходимые понятия, которые должен иметь человек. Я растил ее в строгости. К сожалению, не я один участвовал в ее воспитании.

Кира всем своим видом изображала полное внимание.

Нина Павловна не полыхнула взглядом, лишь руки, смиренно опущенные на колени, дернулись и снова замерли.

– Самому себе мне нечего предъявить. Ни один педагог и воспитатель, я говорю о педагоге как о профессионале с большой буквы, не о современных все позволяющих себе свистульках, не найдет ни малейшего изъяна в моем воспитании дочери, – ровным, совершенно безэмоциональным тоном вещал Кириллов. – Производя на свет ребенка, я четко осознавал ответственность, которая на меня ложится. И прекрасно справился с бременем этой ответственности.

– Все-таки не ты ее произвел на свет, я рожала дочь двое суток с разрывами и… – едва слышно заметила Нина Павловна. В глазах тлела обида. Всеволод Николаевич будто даже не заметил супругу и так же ровно продолжил: