Ген мужества

 - Кровь, не самое главное. В настоящее время вашему товарищу проводится интенсивная терапия. Гемостаз и гемодинамика находятся под нашим контролем… - Женщина-кардиохирург говорила тихо, не поднимая глаз. – Мы сделали все, что могли… Если бы вашего товарища… Воробья, как он сам себя называет, доставили сюда хоть на час раньше… Видите ли, ткани уже частично омертвели, а речь идет о сердце… Искусственное сердце применяется только на первоначальном этапе… Здесь, знаете ли…

 «Чего она крутит? – разозлился Стас. – Гемофигня какая-то… Сказала бы прямо: абзац вашему Воробью!»

 - Короче, доктор! – прервал он врачиху. – У Воробья есть шанс?

 - Требуется срочная пересадка донорского сердца…

 - Которого естественно нет.

 Хирургиня вскинула глаза; они оказались огромными и очень синими. И молодыми. Вообще эта женщина была совсем молоденькой. Девушка. Может, лет двадцать пять, может, меньше. В синих глазах стояли слезы.

 - Вы видели в коридоре сидят люди? – спросила она.

 - Честно признаться, не обратил внимания.

 - Их двадцать два человека. Это те, чьи показатели подходят.

 - То есть, вы хотите сказать… - опешил Стас.

 - Да, это добровольцы. Каждый из них хочет отдать Воробью свое сердце.

 - Но они же… - Стас замолчал, потрясенный услышанным.

 - Вы Филин? – спросила хирургиня. Стас кивнул. – У Воробья шансов нет. От сердца, вынутого из живого организма, он отказался наотрез… Пойдемте со мной, Воробей просил, чтобы вы пришли, он хочет что-то сказать.

 - Так он в сознании?!

 - Да. Воробей удивительно быстро вышел из-под наркоза после операции. Он должен был минимум два часа спать, но он открыл глаза и сказал, что хочет видеть Филина…

 В коридоре на стульях вдоль стен сидели добровольцы, все как на подбор – молодые здоровые парни. Как только открылась дверь кабинета главного кардиохирурга, все дружно встали и молча, с надеждой во взглядах, посмотрели на хирургиню и на идущего рядом с ней человека. Хирургиня прошла сквозь строй людей, не поднимая глаз. Стас же остановился и сказал:

 - Идите домой, парни. Ваши жизни еще понадобятся, война скоро. А Воробей… он мужик железный. Сказал: нет, значит: нет.

 Семен Воробьев, никогда не отличавшийся атлетическим телосложением, сейчас, неподвижный и белый как сама смерть, весь опутанный проводами и трубками казался подростком. Ступни его ног под белой простыней на полметра не доставали до спинки реанимационной кровати.

 Стас присел на стоящий рядом с кроватью табурет. Семен открыл глаза.

 - Филин…

 - Привет, Воробей. Как ты? – спросил Стас.

 Воробей облизал пересохшие растрескавшиеся губы.

 - Ты меня прости, Стасик, - голос у Семена был слабый, но чистый, в нем даже отсутствовала характерная хрипотца. – Подвел я тебя…

 - Да ладно, Семен, зачем сейчас об этом…

 - Не говори ничего… просто слушай. Мне… доложить… У гигантов новое оружие… оно сжигает до тла. Наверно, по-новому… убивать будут… Чтобы ты знал…

 - Хорошо, я понял, - кивнул Стас.

 - Еще… попросить хотел.

 - Говори, я слушаю.

 - Когда я… помру…

 - Да брось, Семен! Мы с тобой еще повоюем…

 - Не надо… Просто слушай… Когда вы… победите… меня в Сибирь надо… Там мои… Дуся, жена… дочки – Настя… Аленка… Там они.

 Воробей замолчал, устало закрыл глаза. Стас решил, что Семен бредил, посмотрел на хирургиню, вставшую у изголовья кровати, за которым тихо попискивали в разной тональности какие-то приборы, вскидывались острыми зубцами зеленые и желтые линии на темных экранах. Та поняла взгляд, отрицательно качнула головой: нет, не бредит ваш друг.

 - Там хочу… лежать, - продолжил Воробей, не открывая глаз, - рядом… с моими… Кривощеково… знаешь?.. Кривощековские мы… Село такое… под Новосибирском… Известное… с него весь город начался… Там мост… железнодорожный… Обь… река.

 Семен говорил все тише и тише, Стас весь подался вперед, склонился над умирающим. Неожиданно Воробей открыл глаза.

 - Пообещай мне, Стасик… выполнишь…

 И он замолчал. Разноголосое попискивание приборов сменилось однотонным длинным и тонким как натянутая нить звуком.

 «Систола, - вспомнил Стас, - это называется систола…»

 - Умер, - тихо сказала хирургиня.

 Стас закрыл Семену глаза, положил руку поверх еще теплой руки Воробья.

 - Выполню, - сказал он, - обещаю тебе, Семен: я увезу тебя в твое Кривощеково и похороню, как положено. По русскому обычаю.

 Потом встал и повернулся к хирургине:

 - Я заберу его.

 - А надо ли? Мы сохраним тело. Заберете потом.

 - Зачем откладывать на потом? – не понял Стас.

 - Тело будет находиться в морге в специальной камере. Закончится война, заберете и выполните свое обещание.

 - Если останусь в живых, - горько усмехнулся Стас.

 - Кто-нибудь все равно останется. Не вы, так кто-то другой. В документах о смерти вашего товарища будет сделана особая пометка – завещание похоронить на кладбище села Кривощеково. Немного непонятен статус населенного пункта, но я запомнила. Только мне бы узнать настоящее имя умершего. И дату рождения желательно…