Ген подчинения (СИ)

Как рассказал нам (точнее, инспектору Салтымбаевой) сопровождавший заключенных полицейский, возок должен был проехать по центральной улице, но там случилась авария и копошились дорожные рабочие, поэтому возок свернул в переулок. Полицейский на лошади хотел свернуть следом, но один из рабочих, видимо, в подпитии, перешел ему дорогу и начал пытаться схватить лошадь под уздцы.

Пока полицейский разбирался с лошадью и рабочим, прошло минуты две. После этого, свернув в переулок, он обнаружил, что там витает едкий неприятный дым, возок стоит прямо посередине, косо перегородив проезд, задняя дверь выбита, а вокруг валяются тела троих заключенных.

Со своей стороны сидевшие на козлах сотрудники объяснили, что навстречу лошадям кто-то выскочил. Те испугались и свернули в стену, из-за чего возок перегородил переулок. После этого, хотя они услышали треск выламываемой двери и вопли позади, но сделать ничего не смогли.

— Не по воздуху же мне было перепрыгивать этот окаянный возок! — потерянно сообщил полицейский, комкая в руках форменную фуражку.

Это был тот самый Петюня, который охранял задержанных в Управлении вчера, и мне стало его жалко.

— Думать раньше надо было, — Салтымбаева смерила его неприязненным взглядом. — Не удивило тебя, что на Прохоровской опять что-то чинят? Ее же в асфальт взяли два месяца назад, асфальт так скоро чинить не надо!

Петюня только поник глазами. Я поняла, о чем она: разумеется, чтобы добраться до места преступления, нам пришлось проехать через Прохоровскую, и никаких ремонтных работ я на ней не заметила. Как испарились. А ведь с момента побега Волкова прошло никак не больше трех часов.

— Дуболом ты, Петр! Не помнишь, что ли: если что случилось при транспортировке заключенных, останавливайся и шли человека за подкреплением! Или возвращайся назад! А ты что?

Петр покаянно молчал.

Салтымбаева махнула рукой.

— Ладно, ступай.

Шеф, который сидел в кошелке, высунул морду и сказал:

— Обратите внимание, Жанара Алибековна, сколько сообщников у подмастерья инженера!

— Ну, — буркнула та. — Явно же, что парень в организованной преступности замешан! Несколько человек перегородили улицу, двое пугали лошадей, еще как минимум двое — выламывали дверь…

— Ой ли? — проговорил шеф с сомнением. — Сами подумайте, у парня нет даже запасной обуви! Работает на двух работах, мечтает поступить в университет… где признаки того, что ему хватает времени заниматься грабежом и разбоем?

— Недавно связался, не успел еще награбить, — проговорила Салтымбаева, но видно было, что аргументы шефа заставили ее усомниться в своей правоте.

— Вы полагаете, кто-то устроил операцию освобождения для субъекта, который еще не успел выслужиться?

Салтымбаева фыркнула, но ничего на это не сказала.

— Кстати говоря, — инспектор вдруг обратилась ко мне, — а как ваша проверка его алиби на позавчера? Проверили? Вы мне так отчет и не написали.

Я в растерянности посмотрела на шефа, не зная, что ответить. Тот вздохнул и произнес вместо меня:

— Сведения, которые получила Анна Владимировна от работодателя Волкова расходятся с тем, которые сообщил нам сам Волков.

Салтымбаева нахмурилась и грозно посмотрела на меня.

— И вы сочли, что мне не стоит об этом знать? — спросила она тоном, который я даже после недолгого знакомства с инспектором определила как «обманчиво мягкий».

— Не то чтобы… — пробормотала я.

— Это была моя ошибка, — вклинился Мурчалов. — Анна еще недостаточно хорошо знакома с процедурой. Что касается алиби, то я более чем уверен, что Кунов врет.

— Так он работал в лавке Кунова? — казалось, Салтымбаева определилась уже окончательно. — Ну вот вам и связь с организованной преступностью! Все знают, что через этого драного енотишку отмывают деньги! А вы, Мурчалов… — она резко выдохнула, как будто не могла найти достаточно уничижительных слов. — Я-то вам поверила, когда вы сказали, что хотите исправить ошибку! Но нет, продолжаете выгораживать заведомо подозрительного типа!

— Жанара Алибековна, я напоминаю вам, что мальчику семнадцать лет! — воскликнул Мурчалов. — И он приехал в Необходимск меньше года назад! Он просто не мог успеть набрать должного веса в преступной среде!

Но инспектор Салтымбаева уже уходила прочь, сделав в нашу сторону пренебрежительный жест рукой в коричневой перчатке. У меня комок подкатил к горлу. Неужели долгое сотрудничество шефа с полицией будет нарушено, и все из-за меня? Хорошо, по крайней мере, Пастухова тут нет! Я знала уже, что они с шефом давние друзья, знакомы как минимум лет десять — просто я не сталкивалась со старшим инспектором до дела о вороне, потому что он редко бывал у шефа, и, если бывал, то только по делам. А вот Салтымбаеву придали ему в напарницы сравнительно недавно, где-то два с половиной года назад, я тогда училась в Школе сыщиков.

Поэтому одно дело, если Мурчалов поссорится с ней. И совсем другое — с Дмитрием Николаевичем.

Видно, Мурчалов думал о том же, что и я, только пришел к другому выводу. Он пробормотал:

— Какая жалость, что Димы тут нет! Он бы понял.

— А почему его тут нет? — спросила я.