– Отпусти яблоко, – сказал он ласково и стал палец за пальцем медленно раскрывать ее окаменевшую ладошку, пока яблоко не упало с гулким стуком на пол. Антон аккуратно подхватил застывшую девочку под мышки и лихорадочно оглянулся. Вокруг все было разбито, опрокинуто, перевернуто. В углу валялось охотничье ружье Мансура. Пахомов сошел с ковра и опустил на островок деревянных половиц Додар. Затем взял угол ковра и резким движением набросил его на тело Мансура.
В этот момент неожиданно заскрипело крыльцо.
– Кто там? – крикнул Антон, прикрыв собой Додар.
На пороге стоял Поребриков.
– Я извиняюсь. Чего это здесь? Антон облегченно вздохнул.
– А мне откуда знать? Сам видишь, все верх дном. Черт! Черт!
Антон затрясся от загнанного внутрь напряжения.
Затем развернулся к Додар.
– Додар, скажи, кто это был. Кто здесь был?
Додар, испуганно вертя головой, ответила:
– Люди.
– Какие люди, Додар? Что за люди?
– Много людей. Все кричали.
– Почему кричали?
Додар неожиданно посмотрела Антону прямо в глаза так, что он замер.
– Тебя искали.
Стряхнув секундное оцепенение, Пахомов развернулся к Поребрикову.
– Ты что-нибудь знаешь?
– Да откуда, – пожал тот плечами. – Услышал шум какой-то, выстрел, вот и прибежал.
– А когда подходил, кого-нибудь видел?
– Ну да. То есть нет. Здесь никого не видел, только...
– Что?
– В сторону библиотеки твоей вроде народ пошел. Я еще подумал, чего это они.
– Библиотеки?
Антон застонал, как от зубной боли и заколотил себя по лбу кулаком. Потом опомнился и сел на корточки перед Додар.
– Ты ничего не бойся. Все будет хорошо.
– И с папой?
– И с папой, – после секундной паузы, проклиная все на свете, сказал Антон. Затем повернулся к Поребрикову.
– Значит так, Боря. Срочно звони Зимину и в отделение. Ай, черт! – спохватился Антон, вспомнив, что дочка Мансура все еще здесь. Затем взял Додар за руку и, успокаивая по дороге, отвел ее в дальнюю комнату. И через секунду, перепрыгивая через ступеньки, сбежал вниз. Там он распахнул ковер, отвернувшись, чтобы не видеть тело Мансура. Поребриков ахнул и перекрестился.
– Кто же его так?
– Да я откуда знаю! Может, он живой, а я его ковром накрыл. Черт, я ж даже не знаю, как там... ну... этот пульс чертов проверять. Ладно, погоди, я сам.
Антон подбежал к телефону и набрал Зимина. Тот, слава богу, был дома.
– Дима, это Антон. Срочно дуй к Мансуру, короче. Сам увидишь. Нет. Думаю, что уже нет. Но проверить-то надо. Давай. Ноги в руки.
Бросив трубку, Пахомов запахнул пальто и уже на бегу крикнул Поребрикову:
– Ну что встал?! Звони Черепицыну! И за Додар следи. Головой отвечаешь! Я к библиотеке!
На секунду обернулся и посмотрел на валявшееся в углу комнаты ружье. «Брать – не брать?» – подумал он. Чертыхаясь, подбежал и поднял ружье. Переломил, глянул – пусто. «Ай, блин!» Где Мансур хранит патроны, Антон не знал, а искать не было времени. Он с досадой отшвырнул бесполезное оружие и выбежал в дверь.
Поребриков тем временем, испуганно глядя на безжизненное тело, медленно двинулся к телефону. При этом он прижимался спиной к стене, как будто шел по карнизу небоскреба. Добравшись до заветной цели, он дрожащей рукой набрал номер отделения.
Разговор с сержантом был долгим и бессмысленным. Уставший после волокиты с Сериковым Черепицын вяло пытался разобраться, что же произошло.
– Какая толпа? Куда? К библиотеке? А Мансур тут при чем? Какая Додар?
Ничего толком не поняв, Черепицын повесил трубку. Через десять минут в кабинет зашел одетый майор.
– Сержант, я пойду к Серикову загляну, в смысле к покойнику, тьфу ты! Ну ты понял. Если кто звонить будет, Митрохин там, скажешь, что по делам отлучился. Хотя у него и мой мобильный есть.
– Товарищ майор, – вскочил Черепицын. – Тут это. Поребриков звонил.
– Ну и? – нетерпеливо отозвался майор, надевая перчатки.
– Да я думаю, опять хулиганит, за старое принялся. Начал какую-то чушь молоть.
– Какую чушь?
– Говорит, что вроде Мансура того.
– Что того? – нахмурился Бузунько.
– Ну, в общем, я сам не очень понял. Вроде как Мансура... убили?
«Убили» сержант произнес с вопросительной интонацией.
– Говорит, что, мол, народ поддал у Серикова и... А сейчас к библиотеке все пошли. И Антон туда же побежал. Ну так мне занести это в журнал? В смысле, звонок. Потом припаяем Поребрикову. Снова пьянство, телефонный... этот... хулиганизм.
Бузунько, который на протяжении всего короткого монолога сержанта молчал, вдруг посмотрел ему прямо в глаза и едва слышно, но очень четко произнес:
– Какое, мать твою, пьянство, сержант? Поребриков в завязке. – И через секунду заорал: – Быстро в машину!
30