Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии

Циники могут счесть эти аргументы оправданиями для лени и отказа от утомительной работы, а нормы гендерного времени — просто поддержкой мужских привилегий, в частности, их свободы от домашних обязанностей. Эти нормы также защищают возможность более высоких заработков для мужчин путем введения нового уровня сложности для женщин через требования удлиненных часов работы для высокооплачиваемых профессий, считающихся «героическим выражением мужественности», недоступным женщинам (Collinson and Collinson, 2004, p. 240). Как подчеркивает Синтия Эпштейн (Cynthia Epstein), противоречивые гендерные нормы ведут к тому, что «если женщины проводят большую часть своего времени на работе, им не хватает времени для выполнения обязанностей в семье. Если же они не воспользуются этим временем на работе, они не смогут полностью выполнить нормы выработки, приводящие к поощрению и свободе, которая ему сопутствует» (Cynthia Epstein, 2004, p. 329). Результатом этого для многих успешных в карьере женщин может стать чувство вины и подавленности, хотя некоторые исследования использования времени показывают, что если женщина зарабатывает больше, чем ее спутник жизни, она «вдвойне старается подчеркивать свою женскую сущность для нейтрализации девиантной гендерной роли» (Bittman, 2004, p. 165).

Хотя Гидденс интересовался как изменением, так и стабильностью, акцент в первую очередь на преемственности гендерных ролей и идентичностей во времени, похоже, оставляет без внимания активные действия и изменения. Также не учитывалась разница между женскими ожиданиями, опытом и поведением. Однако Ориэл Салливан (Oriel Sullivan) объединила идею «создания гендера» с ограниченными изменениями в гендерных ролях (которые были определены в западных обществах) и видимыми расхождениями между различными группами женщин. Сосредотачиваясь на гендерных практиках в семье, она пытается связать «более широкую дискурсивную среду и взаимодействие на микроуровне, в которые люди вступают каждый день». Салливан определяет «потенциально поддающиеся трансформации» аспекты создания гендера в отношениях пары «как часть диалектического процесса, включающего интерпретацию гендерного сознания партнера и соответствующее ему создание гендера», а еще то, как на этот процесс влияют индивидуальные «материальные и реляционные ресурсы» и широкая дискурсивная и идеологическая среда. Это, по ее мнению, усиливает такие претензии радикальных феминисток, как «личное — политично», а еще утверждения Гидденса о том, что социальные структуры могут быть разрушены из-за неповторяемости действий, поддерживающих их. Вот поэтому Салливан утверждает: «Каждодневная борьба женщин против домашнего разделения труда» может быть определена как политическая, и в длительной перспективе она будет оказывать трансформативный эффект (Sullivan, 2004, pp. 219, 208, 216). А Кристин Натальер (Kristin Natalier) иронично предполагает: «Вряд ли Гидденс… представлял себе мытье посуды, когда писал, что интимность — это «отношения взаимообмена личными связями на равных», но и это может быть в действительности элементом рефлексивно управляемых отношений или их очень важной составляющей» (Kristin Natalier, 2004, p. 17).

Далее Салливан также пишет: «В отсутствие четких изменений политики в сфере семьи» указанные ею изменения будут продолжаться, хотя очень медленно (Sullivan, 2004, p. 219). Тем не менее, если такая политика будет иметь место, она может дать нужные результаты. Как обсуждалось в шестой главе, государства могут помочь в создании гендерной идентичности, устанавливая, поддерживая или оспаривая существующие нормы гендерного времени: к примеру, установив, что только женщины нуждаются во времени декретного отпуска для ухода за детьми, или же давая возможность мужчинам также брать его или, как утверждает Кершоу, сделают финансово привлекательным для мужчин взять такой отпуск.

Приведенный выше анализ указывает, что гендер, нормы и действия, поддерживающие его, не являются постоянными во времени, а отмена угнетающих гендерных отношений требует не только индивидуальных действий, но и поддерживающей государственной политики. Конкретные действия и политика вокруг времени будут центральными для таких процессов. Это значит, что хотя индивиды вынуждены учитывать материальные и идеологические факторы, выбирая как действовать в повседневной жизни, но их действия не предопределены. А это означает, что даже небольшие изменения могут провоцировать важные кумулятивные эффекты, связывая личные и политические изменения.

Пайерсон: гендерные пути и критические точки во времени