Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика

Второй основной трудностью этих подходов является установление убедительной связи между потребностями капитализма и тем, что касается именно гендера. Достаточно очевидно, что если капитализму суждено существовать и дальше, то преуспевание его господствующих групп должно обеспечиваться с помощью какой-то стратегии воспроизводства. Но при этом вовсе не очевидно, что их действия должны привести к иерархии полов и угнетению по признаку пола. То же самое можно утверждать (как иногда и делается) и относительно расовой и этнической иерархий или иерархий возрастных групп. Ряд исторических данных, которые были известны ранним социалистам, таким как Энгельс и Бебель, свидетельствовал о том, что в определенном смысле капитализм разрушил существовавшие патриархатные обычаи и дал женщинам значительные личные свободы и возможности равноправия. События последних лет в таких странах, как США и Австралия, показывают, что наступления феминисток на ограничения, налагаемые на жизнь женщин и их карьеру, могут пробудить их способности и обратить их на нужды капитализма. Достаточно посмотреть на кооптацию, не только зафиксированную, но и прославляемую в журналах типа «Ms» и «Portfolio». Очевидно, что отношение между капитализмом и патриархатом не является сугубо функциональным. Оно менее однозначно и более противоречиво, чем следует из теории воспроизводства.

Пытаясь преодолеть эти проблемы, марксистская феминистская теория воспроизводства искала принципы объяснения главным образом в теории культуры: в лакановской версии психоанализа, в структурной антропологии Леви-Стросса и различных семиотических разработках. Так возникла устойчивая тенденция трактовать гендерные отношения как усеченную структуру в сравнении с классовыми отношениями. Согласно некоторым вариантам данной концепции, социальное воспроизводство и патриархат стали рассматриваться как относящиеся исключительно к сфере идеологии, а не производства. Согласно другим вариантам, воспроизводство было связано с общественным разделением труда, но лишь одного его вида – домашнего труда. Понимание гендерных отношений как менее широких, чем классовые отношения, является основой подхода, согласно которому историческая периодизация гендерных отношений соответствует основным периодам истории классов. Ведь согласно марксистской теории, именно история классовых производственных отношений определяет способы производства и переходы от одного способа производства к другому.

Тенденция урезать понятие патриархата постепенно уводила логику теории воспроизводства от практических программ социалистического феминизма. В Австралии и Великобритании в конце 1970-х – начале 1980-х годов усиливалось внимание к проблемам, тесно связанным с материальным миром и сферой производства, таким как занятость женщин, размер заработной платы, тред-юнионизм, охрана здоровья, государственное регулирование и т. п. В то же время расширялся поток исследований женского опыта на фабриках и на рынке труда, ориентированных на ценности социалистического феминизма, а не на теорию воспроизводства. Например, исследования Клер Уильямс о шахтерских городках Австралии и Рут Кавендиш на фабрике по производству автомобильных запчастей в Великобритании сразу показали, что гендерные отношения и разделение труда по половому признаку глубоко встроены в производственную систему развитого капитализма (что составляло традиционную область теории классов). Отсюда со всей очевидностью следует, что гендерные отношения не есть усеченная структура. Гендер – это часть производственных отношений, и он был таковым с самого начала, а не составлял «примесь», сопутствующую их воспроизводству.

При этом подходе на вопрос о том, как связаны между собой капитализм и патриархат, дается другой ответ; в 1970-е годы этот подход начинает развиваться в рамках социалистического феминизма в нескольких странах. Так, Мариароза Далла Коста и Сельма Джеймс писали, что «классовая эксплуатация основана на особом опосредовании эксплуатации женщин». Барбара Эренрайх утверждала, что социалисты должны рассматривать женщин как органичную часть рабочего класса. Аня Мойленбельт оспаривала мысль о том, что классовая борьба является общей борьбой, а феминистское движение нужно рассматривать как отвлечение от нее. Нэнси Хартсок утверждала необходимость фундаментального пересмотра категории класса в свете гендерных проблем.