Гендерный принцип космонавтики

Видимо, это было старая песня, и слова офицерам оказались все знакомы. Штурман покраснела, но уже не от удовольствия, а от бешенства. Ее глаза сердито скользнули по фигуре курсанта.

Понимая, что ненароком попал в старые разборки, Валя молчал, встав по стойке смирно. Офицеры тоже молчали. Наконец, штурман медленно заговорила, стараясь не сорваться:

- По крайней мере, Ирина Сергеевна, вы можете меня опознать?

- Да, конечно, - облегченно сказала капитан, радуясь, что ее штурман не пошла по линии ругани и попреков, объявила:

- Курсант, перед вами замечательный штурман крейсера капитан-лейтенант Анастасия Александровна Михайлова, прекрасный специалист и прелестная девушка.

Чувствовалось, что капитан вывалит кучу замечательных эпитетов, не имеющих никакого отношения к такой вещи, как служебная характеристика. Валя уже приготовился к большому объему слащавости и сиропных чар, но штурман не дала ей разойтись простым способом – отключила связь.

Гнев начальства от таких действий подчиненных она проигнорировала. Дисциплина, похоже, здесь была на «высочайшем» уровне.

Отключив связь, она вызывающе посмотрела на Валю и задала только один вопрос: - как курсант еще сумеет себя показать?

А вот это было уже зря. Четко выяснив, что перед ним начальник, он вел с ней исключительно, как с начальником. Дисциплину в него вбивали в институте пять лет жестко и целеустремленно, и достигли больших успехов.

Больше никакого сленга и двусмысленных комплиментов, как умеют только молодые парни молодым девушкам.

Валя четко отрапортовал – все же штурман была капитан-лейтенантом, офицером, а он только курсант. И плевать, что штурман был женщиной, а младший по званию – мужчина. Флотский устав пока не подразумевал различных званий по половому признаку.

Рапорт был громкий, четкий, информационный и изложил все, что ей было необходимо штурману, как наставнику, то есть, как наставницы.

Девушка явно была впечатлена и предложила сесть за единственный приличный стол. И села неподалеку рядом на разболтанную тубаретку, явно не зная, что сказать.

Валя, не пытаясь больше говорить, решил для начала сделать сугубо мужское дело – рассмотреть женщину.

Хотя какая это женщина – еще девушка. А некрасивых девушек не бывает, просто мужские вкусы разнятся. С чего капитан решила говорить о возрасте и об определенном уродстве? Она обладала всеми признаками молодости. А еще красоты с некоторым допуском.

Лицо ее было, можно сказать, не очень красивое. Уродливым назвать язык не поворачивался, скорее не слишком прекрасным. Но прелестным. На любителя. Нос немного уточкой, кожа немного белая, как у всех немного рыжих, синие глаза с пушистыми ресницами, узкое лицо. Лет через двадцать она может встать грубоватым и некрасивым, но пока она была по девичьи обворожительным.

Не став еще прелестной женщиной, чтобы прельщать мужчин, она не использовала ни из одних способов, чтобы представители сильного пола забыли о потере разума и ходили за ней табунами. Но нечто соблазнительное у нее, на вкус Вали, было.

Она выдержала где-то минут пять мужской оценивающий в упор взгляд, временами краснея, и потом поинтересовалась:

- Ну как?

- Что как? - не очень понял Валя, не в силах оторваться от мужского взгляда на женщину (девушку).

Тогда она, немного понимая, немного удивляясь, и пользуясь властью старшего по званию и должности, протянула руку и, взяв за подбородок, подняла его лицо до своих глаз.

Валя еще так никогда близко не общался с девушками. Даже не ругался. В институте единственный его собеседник (не только у него) из среды слабого пола была девушка с рекламного плаката «Гражданин России, ты поступил в армию?»

Чего уж там девственник, он и говорить-то не умел с ними. Конечно же, он густо покраснел.

Штурман тяжело вздохнула. Ей было двадцать два, и общаться с представителями противоположенного пола, в отличие от него, она умела. Не то чтобы совсем. Секса, например, у нее еще не было. Даже поцелуев. Ее собеседники этого или не хотели или не умели, а она стеснялась начинать первой. Но болтала с любыми мужчинами, в том числе с незнакомыми, она легко и за словом в карман не лезла.

- Сколько вам лет? - резко спросила она, также прямо и в упор глядя на курсанта, как только что он на нее.

Зря она так сделала. Валя не умел общаться с девушками, зато хорошо был обучен субординации. Старшина Лазарчук и офицеры-преподаватели хлеб даром не ели и жалованье просто так не получали. Он четко знал, как отвечать начальникам.

Неведомая сила, вытреннированная несколькими годами службы, бросила его вверх, заставила встать строго смирно и властным, громким голосом заорать:

- Девятнадцать, товарищ штурман крейсера.

Штурман, только что похваствовавшейся перед собой умением говорить со всеми мужчинами, не краснея, почувствовала, что густо заалела. Кажется, она смутилась.

- Вы можете говорить, не вскакивая и не крича? - почти жалобно спросила девушка.

Вопрос практически поставил курсанта в тупик. Но он все же постарался ответить (начальник же!).