Генерал Абакумов. Палач или жертва?

Начальник 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР старший майор ГБ Б. З. Кобулов 17 декабря 1938 года станет заместителем начальника ГУГБ НКВД СССР, а 22 декабря 1938 года — начальником следственной части НКВД СССР. С Берия он работал еще в ГПУ Грузии с 1925 г. и был самым близким к нему человеком. Он ходил по коридорам Лубянки в одной рубашке с засученными рукавами. При этом огромный живот колыхался. Все, кто шел навстречу, испуганно жались к стене.

Бывший заведующий отделом печати НКИД Евгений Гнедин вспоминал, как его после ареста привели к Кобулову (май 1939 г.): «Передо мной за солидным письменным столом восседал тучный брюнет в мундире комиссара первого ранга — крупная голова, полное лицо человека, любящего поесть и выпить, глаза навыкате, большие волосатые руки.

Кобулов заканчивал разговор по телефону. Заключительная реплика звучала примерно так:

— Уже сидит и пишет, да-да, пишет, а то как же!

Кобулов весело и самодовольно хохотал, речь шла, очевидно, о недавно арестованном человеке, дававшем показания.

Обернувшись ко мне, Кобулов придал лицу угрожающее выражение. Не отводя глаз, он стал набивать трубку табаком из высокой фирменной коробки «Принц Альберт». Я сам курил трубку и очень ценил этот превосходный американский табак, который в Москве нельзя было достать. Грозным тоном Кобулов заявил мне, что я разоблачен и вскоре буду расстрелян. Он потребовал, чтобы я рассказал ему о моих «связях с врагами народа»».

Серго Берия в своей книге описал Богдана Захаровича так: «У него была большая голова и жирное лицо, выдававшее в нем человека, любившего хорошо поесть, глаза навыкате, большие волосатые руки и короткие кривые ноги». По мнению сына Лаврентия Павловича, Кобулов был жирным отвратительным типом, питавшим слабость к роскоши, особенно к произведениям искусства.

Один из товарищей генерала госбезопасности Е. П. Питовранова рассказывал ему характерную для того времени и тех людей историю: «Он принес на подпись Кобулову документ, направлявшийся в ЦК. Обычное — просим утвердить такого-то в должности. Подпись: «Заместитель министра внутренних дел Б. Кобулов». Богдан посмотрел бумагу и сказал: «Не пойдет. Переделать». Ошибок в документе не было. Ну что-то подправили, принесли снова. Та же история. Третий раз — то же. Наконец ребята догадались, что дело в подписи. Перепечатали документ в четвертый раз с подписью: «Б. Кобулов».

— Вот теперь правильно, — сказал Богдан, — в ЦК и так знают, кто такой Кобулов».

Все в том же сентябре по предложению Берия вслед за ним на работу в Москву перешел Всеволод Николаевич Меркулов. Он выгодно отличался от всего близкого окружения Лаврентия Павловича своей образованностью и интеллектом, работая с ним с 1922 года.

17 декабря 1938-го комиссар ГБ 3-го ранга Меркулов будет назначен первым заместителем наркома внутренних дел СССР и начальником ГУГБ НКВД СССР.

Меркулов увлекался спортом, хорошо рисовал и даже писал пьесы. Был вежлив, разговаривал спокойно, но не был решительным и безжалостным, как его шеф. О своем назначении в Москву Всеволод Николаевич позднее напишет: «Признаюсь, мне было тогда по приезде в Москву страшно тяжело работать в НКВД СССР, чего я никак не ожидал, едучи в Москву. С одной стороны, у меня не оказалось поначалу достаточных оперативных навыков… с другой стороны, новые чекистские «методы», применявшиеся тогда и неизвестные мне до того времени (я ведь уже 7 лет был на партработе), меня крайне угнетали».

И тем не менее именно ему Берия поручал самые важные дела и расследования. Например, по его указанию Меркулов лично отвез тело насмерть забитого на допросе маршала Блюхера на кремацию. Именно на допросе у Меркулова 13 апреля 1939-го, после пяти месяцев молчания, «сознался» в участии в «ежовском заговоре» чекист Ефим Евдокимов.

Именно эти люди, благодаря тонкому чутью Кобулова, выдвинули Виктора Семеновича за весьма короткое время во власть… В начале декабря 1938 г. в областные и республиканские центры выехали группы по пять — семь офицеров госбезопасности. «Об их приезде в месте назначения предупреждался только первый секретарь обкома, — пишет Е. Жирнов. — Схема действий этих бригад была единой во всех городах. Прямо с вокзала они приезжали к первому секретарю, объявляли, что располагают неопровержимыми доказательствами того, что начальник местного УНКВД — враг народа, и предлагали немедленно пригласить его в обком. Затем они арестовывали ничего не подозревавшего коллегу и отправлялись в управление, где секретарь обкома представлял их коллективу как новых руководителей госбезопасности области. Замов начальника управления и начальников отделов арестовывали лишь после того, как они передавали дела своим преемникам. Как рассказывал мне один из ветеранов госбезопасности, начальник отдела, которого менял он, все понимал и две недели, передавая хозяйство, безостановочно рыдал. Некоторые из «вычищаемых» стрелялись, не дожидаясь ареста. В Москве подобные инциденты считались проколом: требовалось, чтобы смена власти в НКВД производилась без лишнего шума.