Генерал-адмирал. На переломе веков

На следующий день мы с Кацем поговорили уже более основательно. Вообще-то идея с обменом права России получать китайскую контрибуцию в течение тридцати девяти лет на живые деньги и немедленно принадлежала мне. Хрен его знает, получила ли Россия свои деньги в том варианте истории, который здесь хранился только в моей памяти. Много ж всякого случилось — войны, революции. А так есть шанс, что хоть часть мы не только получим, но и успеем использовать. К тому же бюджет изрядно кряхтел под тяжестью Транссиба, да и войсковая операция в Маньчжурии обошлась недешево. Так что, когда я предложил Николаю II сделать такой обмен — обязательства на живые деньги, пусть и с дисконтом, — Витте меня горячо поддержал. Хотя по вопросу распределения этой суммы мы с ним точно схлестнемся. Ну да не в первый раз… И вообще, власть портит людей. Точно. Ведь поначалу вполне адекватный был дядька — денежную реформу провел, сумев стабилизировать рубль и превратив его в одну из мировых резервных валют. (Правда, это потребовало выпуска в обращение довольно большого количества золотых монет. Хорошо, золота у России моими стараниями было много и предоставлял я его родному государству взаймы (одномоментная продажа крупной партии золота непременно привела бы к всплеску инфляции, к тому же свободных денег у правительства на это не было) на куда более льготных условиях, чем в моей истории, когда России приходилось занимать у французов…) А тут заматерел, приобрел поучающий тон, снисходительное выражение лица и перестал адекватно реагировать на мои предложения, похоже опасаясь за свое влияние на императора.

Я и на Дальний Восток-то попал, вероятно, потому, что у Витте возникла идефикс удалить меня как можно дальше от Николая и продержать там, вдалеке, как можно дольше… пока Сергей Юльевич окончательно не станет самым близким и влиятельным ртом у императорского уха. Ну не было же зимой еще никаких предпосылок к тому, что все здесь развернется так круто. Обычный такой бунт, из тех, что в Китае случаются раз в два-три года… ну ладно, пусть в десять-пятнадцать лет. Китайцы бунтовать любят и регулярно устраивают себе такие развлечения. Правда, бунтуют они как-то по-кукольному, что ли, — шумно, массово, зрелищно, даже и кроваво, но недолго и нестойко. Гигантские толпы бунтовщиков разгоняются вдесятеро, а то и в сорок раз меньшими отрядами местной китайской регулярной армии. Не говоря уж о лучше обученных и вооруженных подразделениях японской или европейских армий. Так что необходимости присутствия здесь аж целого генерал-адмирала, да еще и дяди императора, зимой не просматривалось. Однако ж вот послали…

Впрочем, как ни странно, все было к лучшему. Сейчас, по зрелом размышлении, я считал, что и вопрос с переброской войск на Дальний Восток решился так быстро (ну, по нашим, российским меркам) именно вследствие того, что Витте считал для себя жизненно необходимым как можно дольше задержать меня здесь. Ну да и ладно. Я был ему даже благодарен, потому что в итоге мне удалось основательно разобраться с делами на месте. Тем более что пока он продолжал снабжать меня необходимыми ресурсами почти безоговорочно. (Ну, не совсем, конечно, но куда спокойнее, чем это происходило бы, будь я в Санкт-Петербурге и требуй все полученное для Дальнего Востока в сходных объемах.) Строительство оборонительных сооружений Порт-Артура, Владивостока и Дальнего изрядно прибавило в темпах. По существу, все работы должны были закончиться уже в будущем году, а основные — к осени нынешнего.