Генерал-адмирал. На переломе веков

Не знаю, возможно, всему виной были самоуверенность и пренебрежение противником, с которым до сего момента нам удавалось справляться заметно легче, чем мы ожидали. А может, японцы просто закусили удила, однако в этой реальности тоже состоялась своя Цусима. Во всяком случае, последнее морское генеральное сражение произошло именно у этого острова. И хотя закончилось оно все-таки нашей победой, но заплатили за победу мы дорого. То есть это сражение в плане потерь обошлось нам куда дороже, чем все предыдущие, вместе взятые. По соотношению потопленных кораблей мы, конечно, сокрушили японцев, но вот потери личного состава на фоне того, что было ранее, оказались чудовищными. Начиненные шимозой японские фугасные снаряды давали гигантское количество крайне опасных мелких осколков… Да и корабли были иссечены японскими снарядами донельзя. Все, что не было прикрыто броней, оказалось разбито, разломано и снесено. Да и броня защищала не от каждого снаряда…

Ну да японцы перли так, что у меня постфактум возникла мысль: а ну как адмиралу Того было заявлено, что отныне его корабли ни ремонтировать, ни содержать просто не на что, так что ему лучше всего не возвращаться… даже с победой? Поэтому японцы и атаковали с бешеной решимостью. Их корабли, даже превратившись в гигантские костры, упрямо сближались с нашими в надежде если не протаранить, то хотя бы выпустить торпеды, пусть наобум, пусть почти без шансов попасть, но хоть чем-нибудь, хоть как-то дотянуться до русских и навредить им. Да хотя бы заставить их кашлять и утирать слезы от чада, тянущегося с горящих японских кораблей.

Скажу честно, если бы в той Русско-японской войне так дрались наши моряки, у японцев не было бы никаких шансов… Впрочем, в этот раз шансов у них не было и так. Почти сразу потеряв два крейсера и истребитель миноносцев, Гильтебрандт с Дубасовым плюнули на все мои указания и принялись «мочить» японцев как только можно. Уже через шесть часов от японской эскадры осталось меньше половины. Причем эту оставшуюся половину составили корабли, которые вышли из боя, пока сражение окончательно не превратилось в избиение, и потому успели отойти на достаточное расстояние до того, как топившие их более стойких собратьев русские корабли развернулись и начали искать, кто тут еще не потоплен. Впрочем, искали недолго. Когда угар битвы слегка ослаб, Гильтебрандт с Дубасовым вспомнили мои указания и прекратили поиск «недобитков». Но вот отказать себе в удовольствии пройтись вдоль японского побережья до Кобе не смогли. В итоге японцам все стало ясно еще до того, как остатки их собственного флота добрались до портов. Тем более что это скорбное возвращение длилось целую неделю — корабли прибывали по одному, поскольку самая большая скорость хода, которую мог выдать самый быстрый из них — крейсер «Иватэ», — составила всего одиннадцать узлов, да и то он сумел развить ее уже при подходе к порту, когда экипаж наконец-то кое-как заделал самые большие пробоины и частично откачал воду. Прочие ковыляли максимум на трех-пяти узлах.

После этого разгрома у японцев не осталось никаких шансов, так что мы ждали предложений о начале мирных переговоров. Но до их получения я велел провести еще одну — как я надеялся, последнюю — военную операцию этой войны. Шестнадцатого марта два батальона Черноморской бригады морской пехоты высадились в самой северной префектуре острова Хоккайдо — Немуро — и захватили одноименный японский городок. О степени деморализации японцев наглядно свидетельствовал тот факт, что расквартированная в городе рота территориальных войск Японии, вооруженная хоть и устаревшим, но огнестрельным оружием — винтовками «Мурата», не оказала сопротивления, просто сложив оружие. Как, к счастью, поступил и батальон местного ополчения…

Когда официальная часть приема закончилась, ко мне подошел новый премьер-министр Японии Ито Хиробуми. Вернее, «новый старый», потому что пост премьера он занимал несколько сроков подряд, аж с 1885 года, когда этот пост, собственно, и был введен. У себя в стране Ито был известен лояльным отношением к России, и когда Япония окончательно взяла курс на военное столкновение, его быстро отправили в отставку. А вот теперь он был вновь призван императором, дабы вступить в переговоры о заключении мира.

— Могу я иметь счастье еще раз увидеть ваше высочество до вашего отъезда на родину?

— Несомненно, — улыбнулся я японцу. — Завтра же жду вас у себя. Какую кухню, друг мой, мы будем дегустировать на этот раз?

Ито улыбнулся:

— О, я смиренно возлагаю выбор на ваши крепкие плечи, друг мой.