Генерал-адмирал

Все оставшееся время, которое мы провели на выставке, Николай не рассматривал экспонаты, а вертел головой, стараясь разглядеть в толпе знакомую шляпку. А затем весь вечер проторчал у меня, вытягивая подробности нашего знакомства. На следующее утро он понесся на выставку прямо к открытию, но предмет его страсти там так и не появился. Как я узнал позже, Николай даже велел нашему послу приложить все усилия к тому, чтобы узнать, где в Париже остановилась некая миссис Лоутон. И когда тот обнаружил искомый отель, мой племянник буквально завалил ее букетами и жаркими посланиями. Но миссис Лоутон была глуха к его порывам. А вскоре вообще уехала из Парижа. Николай же остался безутешным и время от времени появлялся у меня уже не столько поговорить о чем-нибудь, сколько пострадать. Я в его глазах был этаким связующим звеном с предметом его страсти. И особенно не мешал — опыт такой сумасшедшей влюбленности, приобретенный в нужном возрасте, очень полезен и позволяет в зрелые годы избежать многих глупостей…

— Я сегодня говорил с отцом, — с порога заявил он мне. — И просил у него возможности выбрать себе жену по своему желанию.

Опаньки! Я напрягся. Неужели этот молодой балбес решился на морганатический брак? Он что, не понимает, чем ему это грозит? Морганатический брак царствующей особы и в более поздние времена ничем хорошим не оканчивался — Эдуард VIII вон, почитай, в середине XX века по этой причине корону потерял. Уж не знаю, точно ли вследствие оного, или это был просто такой удачный повод, однако озвучена была именно эта причина.

— И что тебе сказал отец?

— Выгнал! — гордо заявил Николай. — Но я намерен добиваться своего.

Я несколько минут молча смотрел на него, думая: может, это и к лучшему? А что, вместо мягкого Николая на престол сядет его решительный брат Георгий. Ну, или Михаил, поскольку я смутно припомнил, что вроде бы у Георгия было что-то там со здоровьем. А вот Михаил, кажется, неплохо проявил себя во время Первой мировой войны. Да, из них троих я имею на Николая наибольшее влияние, и если он окажется не у дел, потеряю часть возможностей оказывать воздействие на ситуацию. Но я этого влияния не искал — само так сложилось. Так что если Николай уйдет, мои планы просто вернутся к изначальным. А потом я посмотрел на Николая и… мне просто стало его жалко.

— Сядь, — тихо попросил я.

Он повиновался.

— Скажи, а с чего ты взял, что ты ей нужен?

— Я люблю ее! — гордо вскинул подбородок племянник. — Люблю так, что она не сможет противустоять этому чувству. Я знаю, я чувствую это!

— А что ты о ней знаешь?

Николай на мгновение смешался, а затем снова, и все так же смешно, задрал подбородок.

— Я знаю о ней главное. То, что я ее люблю и что она — моя судьба.

Бедный мальчик… Как много молодых людей влюбляются не в настоящих, живых женщин, а в тот образ, который они создали в своем распаленном мечтами и гормонами мозгу. И как горько они потом разочаровываются в предметах своих страстей! Впрочем, в оставленном мною веке этот период приходится лет на тринадцать — пятнадцать, но в нынешнем времени он, пожалуй, соответствовал возрасту Николая. Я вздохнул:

— Эшли Лоутон — один из наиболее успешных инвесторов в САСШ. А может, и не только в САСШ, но и в Европе. С того момента, как покинула родную Саванну, она преумножила свой капитал в несколько раз и на этом пути не брезговала ничем — спала с банкирами, влюбляла в себя держателей акций, умело загоняла под свой каблучок бухгалтеров и инженеров, судостроителей и владельцев железных дорог. И эту жизнь миссис Лоутон ведет уже восемь лет. Эта женщина красива, умна, обладает лоском и воспитанием, но в своей сути она уже давно циничный и расчетливый делец, поэтому сделала то впечатление, которое она производит на мужчин, своим эффективным инструментом. — Я замолчал, глядя на ошарашенного племянника, а затем тихо спросил: — Ты действительно надеешься, что заинтересуешь ее, да еще без короны, без денег, без каких бы то ни было перспектив?

Николай не ответил. И я продолжил:

— Пойми, племянник, есть женщины, которые служат нам, мужчинам, опорой, делают нас сильнее. Они бывают красивыми и не очень, добрыми или суровыми, нежными или сдержанными. Но рядом с ними нам всегда тепло, и мы чувствуем, что мы — дома. А есть другие. В принципе, они тоже могут сделать нас сильнее. Если не сломают. Они дики, необузданны, своенравны и могут заставить кровь закипеть в наших жилах, но при этом они требуют для себя всего мужчину. Целиком. Совсем. Не оставляя ни кусочка его ни долгу, ни чести, ни семье, ни стране. — Я сделал паузу, твердо посмотрел на Николая и закончил: — Именно поэтому я не с ней. У меня есть долг перед Богом, народом, государем и страной, и я ставлю его выше всего остального. Понимаешь?

Николай некоторое время молча сидел, переваривая мои слова, затем все так же тихо спросил:

— И что, только так и никак иначе? А… как же любовь? Разве она не…