Генерал Алексеев

Интересную оценку фронтовых настроений, связанных с назначением Алексеева, приводил о. Георгий Шавельский: «Назначение генерала Алексеева и в Ставке, и на фронте было встречено с восторгом. Я думаю, что ни одно имя не произносилось так часто в Ставке, как имя генерала Алексеева. Когда фронту приходилось плохо, когда долетали до Ставки с фронта жалобы на бесталанность ближайших помощников Великого князя, всегда приходилось слышать от разных чинов штаба: “Эх, «Алешу» бы сюда!” (Так некоторые в Ставке звали генерала Алексеева.) В Ставке… понимали, что такое был для Юго-Западного фронта генерал Алексеев и кому был обязан этот фронт своими победами. И теперь, в виду чрезвычайно серьезного положения Северо-Западного фронта, все радовались, что этот фронт вверяется серьезному, осторожному, спокойному и самому способному военачальнику. Я думаю, что кандидатура генерала Алексеева была выдвинута заметившим его талант самим Верховным…

Я Алексеева знал с 1901 г. по совместной службе в Академии Генерального штаба, когда он еще был полковником, профессором этой Академии. Теперь, при встречах с Алексеевым-Главнокомандующим, меня занимал вопрос: сохранит ли он на высоком посту всегда до этого времени отличавшие его простоту, скромность, общедоступность. С первых же слов при встрече с ним я понял, что Михаил Васильевич остался тем же, каким я знал его 20 лет тому назад. На мое приветствие с высоким назначением он смиренно ответил: — Спасибо! Тяжелое бремя взвалили на мои старые плечи… помолитесь, чтобы Господь помог понести его…» ^{27}.

В марте 1915 г. под командованием Алексеева оказалась группировка из восьми армий, стратегическая задача которых заключалась в нанесении прямого удара на Берлин, но возможности для этого оказались весьма ограниченными. По мнению Зайончковского, это назначение «подсказывалось несочувствием Алексеева наступательным операциям для овладения Восточной Пруссией. Алексееву ставилось в обязанность практически осуществить свои взгляды и перейти на Северо-Западном фронте к оборонительным действиям. К началу апреля обе стороны на означенном фронте приостановили маневренные операции».

Первоочередной своей задачей на новом месте Алексеев считал пополнение поредевших армий резервами и подготовку к будущим контрударам. Как отмечал Зайончковский, «Алексеев принялся за восстановление боеспособности своих армий, достаточно сильно расстроенных за время зимних операций. Были полки, имевшие не более 1000 штыков. Но вместе с тем Алексеев не хотел “оставаться в бездействии” и в письме от 15 апреля в Ставку он предлагал, даже вопреки своим прежним взглядам, теперь же возобновить вторжение в Восточную Пруссию для нанесения частных ударов также ослабленным за зиму германцам. Верховный Главнокомандующий на этот раз не согласился с такой беспредметной операцией и указал Северо-Западному фронту держаться строго оборонительного положения, так как главный удар был перенесен на юг». Кроме того, Ставка указывала Алексееву на недопустимость расхода крупнокалиберных снарядов (к февралю 1915 г. на одно орудие имелось лишь от 250 до 300 выстрелов).

Однако вместо активных операций штабу фронта пришлось вскоре отражать сильнейший натиск австро-венгерских и немецких войск. Как вспоминал генерал Геруа, «в зимние месяцы — январь, февраль — затихло наступление, но “притаилось” — в форме грандиозных планов у обеих сторон. Мы, ниткой зацепившись за Карпаты, готовились с наступлением тепла вторгнуться в Венгерскую равнину. Немцы, бросив французский фронт, как основной, решили выручить австрийскую армию и наказать русских за активность и победы 1914 г. Но у немцев были средства для исполнения, у нас их не было; наоборот — но сравнению с первыми месяцами войны, их стало меньше. Начинался снарядный и даже ружейный голод. Русские вступали в пехотный период войны, в самом его чистом виде, нигде и никем в современных условиях непревзойденном».

Итак, навстречу друг другу, из Восточной Пруссии и Галиции, «завязывая» горловину «польского мешка», в котором оказывалась бы значительная часть Северо-Западного фронта, намечалось продвижение армий противника. В планах Германии и Австро-Венгрии кампания 1915 г. должна была стать временем решающих побед на Востоке, завершающихся разгромом России и заключением с ней сепаратного мира. Главные силы немецкой армии были с этой целью переведены с Западного на Восточный фронт.