Генерал Алексеев

В результате общая концепция военно-стратегического планирования воплотилась в весьма смелой, но неоднозначно оцениваемой идее. В 1913-й, в последний предвоенный год, Российская империя вступала с новым мобилизационным расписанием, 19-м по счету, согласно которому предполагалось нанесение ударов и против Германии (вариант «Г»), и против Австро-Венгрии (вариант «А»). Ни Данилов, ни Алексеев, ни тем более Сухомлинов не оспаривали правильности этого плана в то время. 20-е, призванное стать итоговым, мобилизационное расписание так и не было разработано.

По мнению ряда современных исследователей подобная подготовка к нанесению двух ударов (гнаться «за двумя зайцами») по расходящимся направлениям была неоправданна, опасна и безрассудна (обоснование этого тезиса дано, в частности, в статье американского ученого Б. Меннинга «Фрагменты одной загадки: Ю.Н. Данилов и М.В. Алексеев в русском военном планировании в период, предшествующий Первой мировой войне // Последняя война Императорской России: сборник статей под редакцией О.Р. Айрапетова. М., 2000. С. 65—91.). Тем не менее, существо 19-го расписания отнюдь не правомерно считать авантюрным. При оценке данных планов нужно исходить, прежде всего, не из современных представлений о правильности той или иной стратегии, а из тогдашних подходов в оценке противника и из самооценки русских военачальников. Наступление вполне могло бы проводиться и по двум направлениям, даже с учетом расходящихся ударов на Восточную Пруссию и Галицию.

Во-первых, линия развертывания русской армии позволяла оборонять «польский выступ» — Привисленский край. Попытки противника прорваться к Варшаве могли парироваться сильными фланговыми ударами армий Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. При наличии сильного, хорошо обустроенного тыла, при развитой сети внутренних коммуникационных линий (а Привисленский край был лучше обеспечен железнодорожной сетью, в сравнении с другими европейскими регионами России) не составляло особого труда маневрировать в прифронтовой полосе и оперативно перебрасывать резервы из центра (Варшава, Брест-Литовск), где сосредотачивались армии из тыловых округов, на фланги, где могли происходить решающие сражения с немецко-австрийскими войсками.

Довольно оригинальным было предполагавшееся планом положение о постепенном вводе армий во фронтовые линии. Армии, составленные на основе приграничных округов и отмобилизованные в первоочередном порядке, постепенно усиливались подкреплениями, подводимыми из тыловых округов. Такое своеобразное, «волновое» введение в бой армий можно было бы считать не недостатком системы развертывания, заключавшемся в медленном сосредоточении вооруженных сил на границе, а, напротив, — преимуществом. Ведь это создавало дополнительное, стабильное давление на противника, позволяло, в случае необходимости, заменять несущие потери войска «передовой линии» свежими силами, подошедшими с Востока России (в частности, туркестанских и сибирских корпусов). Наличие достаточного числа резервов позволяло бы усиливать, опираясь на Варшавский железнодорожный узел и армии Северо-Западного или Юго-Западного фронтов. После разгрома противника в пограничных сражениях операции переносились бы на «вражескую территорию» и «паровой каток» из русских армий начинал свой страшный для врага натиск «на Берлин и на Вену».

Но даже в случае прорыва немецко-австрийскими силами «польского коридора» пространства Литвы и Белоруссии позволяли бы русским войскам отступить и, используя рубежи крепостных линий, подготовиться к продолжению боевых операций, сосредоточить войска для нанесения новых ударов.

Во-вторых. В последние предвоенные годы очень многие государственные деятели России и военные весьма оптимистично оценивали военно-экономический потенциал России. «Мы готовы» — известное название интервью генерала Сухомлинова, данного им накануне войны, отражало не только уверенность военного министра, но и вполне соответствовало психологическим настроениям того времени. Принятые на вооружение и поставленные на массовое производство артиллерийские орудия, винтовки и пулеметы превосходили аналогичные образцы у армий противника. Началась модернизация флота. Да и утверждения о технической готовности армии, о подготовке мобилизованных пополнений, о возможностях российской промышленности представлялись вполне правдоподобными. Ведь налицо был мощный экономический подъем, но темпам роста отечественная экономика вышла на первое место в мире, интенсивно развивались металлургия и машиностроение. В 1911— 1913 гг. высокие урожаи зерна обеспечивали продовольствием не только Россию, но и Европу. Демографические показатели (рождаемость, процент молодых поколений) показывали устойчиво благоприятную тенденцию еще со второй половины XIX столетия, поэтому, казалось бы, недостатка ни в новобранцах, ни в кадровом составе, ни в запасных мобилизованных быть не должно.