Генерал армии Черняховский

Лично. Командующему 3-м Белоруссхим фронтом тов. Черняховскому. Члену Военного совета фронта тов. Макарову.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Войскам 3-го Белорусского фронта с ходу форсировать Березину и развивать стремительное наступление на Минск и правым крылом на Молодечно.

2. Не позже 7–8 июля 1944 г. овладеть во взаимодействии с войсками 2-го Белорусского фронта городом Минском и правым крылом занять Молодечно.

Ставка требует от 5-й гвардейской танковой армии стремительных и решительных действий, отвечающих сложившейся ка фронте обстановке.

3. Потребовать от пехоты необходимого напряжения сил в том, чтобы она по возможности не отставала от действующих впереди танковых и кавалерийских соединений.

4. О данных распоряжениях донести.

Сталин, Антонов.

Командующий занялся вместе с генералом Иголкиным разработкой мероприятий и организацией боевого обеспечения с целью овладения Минском. Он думал, как бы взять Минск не 7–8 июля, а 3 июля… На Минск он назначил целиком армию генерала Глаголева, гвардейский танковый корпус генерала Бурдейного и часть сил гвардейской танковой армии маршала Ротмистрова, которая после взятия Борисова должна была наступать на Логойск. Наряду с этим он возложил на генералов Глаголева и Бурдейного прикрытие левого фланга фронта, особенно со стороны Волмы, где совместно с войсками 2-го и 1-го Белорусских фронтов окружалась большая группа немецких войск.

Войска 3-го Белорусского фронта стремительно продвинулись вперед и вышли к Березине.

Василевский, Черняховский, Ротмистров и Макаров с восхищением смотрели, как бойцы стремительно выбегали из леса, таща за собой надувные или складные лодки, бесстрашно бросались на них в кипящую огнем реку и, стреляя по врагу, плыли туда, где сплошь дымил берег, трещали пулеметы и автоматы. Не меньшее восхищение вызвали у командования и саперы, которые в этом аду строили переправы для танков 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова. Березина кипела от артиллерийского огня и взрывов авиабомб.

Сюда, на берег, Черняховскому со всех участков фронта шли приятные сообщения: севернее, на фронте Бегомль — озеро Палик, с помощью партизанских бригад «Железняк», «Дядя Коля» и «Имени Пономаренко» конно-механизированная группа и передовые отряды 72-го и 65-го стрелковых корпусов уже форсировали Березину, а южнее гвардейских танковый корпус генерала Бурдейного, тоже при активном содействии партизан, полным ходом шел к Березине в направлении Чернявки.

И вот на рассвете 3 июля раздался долгожданный звонок командарма Глаголева:

— В три ноль-ноль передовой отряд 4-й гвардейской танковой дивизии корпуса Бурдейного ворвался в Минск со стороны обсерватории. Войска продвинулись на Свислочь. Вижу на Доме правительства красный флаг!

— Сердечно благодарю, Василий Васильевич! От имени Военного совета фронта поздравляю вас и ваши войска с победой!.. Но смотрите, не столкнитесь с танкистами маршала Ротмистрова и частями 1-го Белорусского фронта, — предупредил генерал Черняховский.

— Я уже связался с теми и другими. Танкисты маршала Ротмистрова дерутся за северную и северо-западную окраины города, а на южной, в Красном Урочище, ведут бои передовые части Рокоссовского — танковый корпус генерала Панова. Завтра окончательно очистим Минск от фашистской нечисти. Приглашаю вас, товарищ командующий, к себе на новый НП — на самом верху Дома правительства.

— Большое спасибо, Василий Васильевич. Пожалуй, не смогу. Войска фронта продвинулись далеко на запад. Так что мне надо спешить вперед. А здесь я всецело полагаюсь на вас. Желаю завтра успешно завершить эту историческую операцию.

Командующий, весело посматривая то на генерала Макарова, то на генерала Покровского, по карте измерил, насколько корпус за сутки продвинулся вперед и как это далеко от Минска. Выходило, уже за Минском свыше восьмидесяти километров.

— Прекрасно, товарищи! Теперь только вперед! — восторженно произнес Иван Данилович. — Теперь, Александр Петрович, нам здесь делать нечего. Сворачивайте КП и переносите его в Логойск. А мы, — посмотрел он на генерала Макарова, — едем к Крылову.

Но не успел он закончить, как вошел шифровальщик и вручил командующему телеграмму. Он прочитал. Лицо его помрачнело.