Генерал армии Черняховский

— Молодцы танкисты! — порадовался Иван Данилович за свой любимый род войск. — Дали жару фрицам!

18 октября опять печальная весть: гитлеровцы прорвали нашу оборону на можайском рубеже, взяли Малоярославец и Можайск, приблизились к столице на 80–100 километров. Москва стала прифронтовым городом.

И опять замолчали средства информации. На этот раз очень долго — с 19 октября по 7 ноября. Писали о боях на других фронтах, о трудовых успехах в тылу, о подвигах героев. Уже появлялись страшные опасения — не пала ли Москва? И только «беспроволочный телеграф» приносил весть: «Под Москвой стоят насмерть!»

И вдруг 7 ноября ошеломляющее сообщение о невероятном, фантастическом событии: на Красной площади в Москве состоялся традиционный парад Красной Армии в день 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Советские воины, снаряженные для боя, прямо с парада уходили на Западный фронт.

Эти несколько строк, а точнее, это невероятное событие прогремело на весь мир. Все ждут вести о падении столицы, а там парад! Радость Ивана Даниловича была безгранична. Но поскольку он и его соратники не знали многие подробности осуществления этого великого события, считаю необходимым рассказать читателям о том, как готовился этот парад, о его стратегическом значении, потому что все это имеет самое прямое отношение к боевым действиям, в которых принимал участие Черняховский.

Это известно мне по архивным документам, воспоминаниям участников, да и сам я — современник тех исторических дней.

В дни, когда враг находился в нескольких десятках километров от города, проведение парада было очень рискованным. Ведь если бы немцы узнали о нем, они могли обеспечить десятикратное превосходство наземных и воздушных сил, пронзить, как ударом кинжала, нашу оборону на узком участке и ворваться прямо на Красную площадь. Разумеется, это предположение гипотетическое, однако же и не слишком. Немцы ведь не раз прошибали нашу оборону своими клиньями за короткое время и на большую глубину.

Но на этот раз они удара не подготовили. Их разведка не узнала о готовящемся сюрпризе.

На полосах газеты «Фелькишер беобахтер» пестрели такие заголовки: «Великий час пробил: исход восточной кампании решен», «Военный конец большевизма…», «Последние боеспособные советские дивизии принесены в жертву». Гитлер, выступая в Спортпаласе на торжестве по случаю одержанной победы, произнес:

«Я говорю об этом только сегодня потому, что могу совершенно определенно заявить: противник разгромлен и больше никогда не поднимется!»

Командующего группой армий «Центр» фон Бока даже испугала такая парадная шумиха в Берлине. Он сказал Браухичу:

— Разве вы не знаете, каково действительное положение дел? Ни Брянский, ни Вяземский котлы еще не ликвидированы. Конечно, они будут ликвидированы. Однако будьте любезны воздержаться от победных реляций!

В ответ главнокомандующий Браухич напомнил фельдмаршалу:

— Не забывайте о намерении Гитлера 7 ноября вступить в Москву и провести там парад. Я советую вам форсировать наступление.

28 октября Сталин вызвал командующего войсками Московского военного округа генерала Артемьева и командующего ВВС генерала Жигарева и просто ошарашил их вопросом:

— Через десять дней праздник Октябрьской революции. Будем проводить парад на Красной площади?

Генералы оторопели. Москва была в эвакуационных конвульсиях. Город затянуло дымное марево — жгли бумаги в учреждениях. О параде даже мысли не возникало.

— Я еще раз спрашиваю: будем проводить парад? Артемьев неуверенно начал:

— Но обстановка… Да и войск нет в городе. Артиллерия и танки на передовой… Целесообразно ли?

— Но ГКО считает, — Сталин кивнул на членов Политбюро, которые сидели за столом, — необходимо провести парад. Он будет иметь огромное моральное воздействие не только на москвичей — на всю армию, на всю страну.

Командующие получили соответствующие указания, и подготовка к параду началась — в сохранении полной секретности.

Почти такой же разговор произошел за три дня до праздника с руководителями Московской партийной организации:

— Где и как вы собираетесь проводить торжественное собрание? — спросил Сталин.

Удивление и молчание и на сей раз было ответом. Никто не думал о проведении этого мероприятия, традиционного для мирного времени.

Сталин разъяснил, почему надо проводить торжественное собрание и в военное время.

— Придется вам потрудиться, побегать. Времени не осталось для подготовки доклада? Если не возражаете, я буду докладчиком.

6 ноября состоялось торжественное собрание, на этот раз не в Большом театре, а на платформе станции метро «Маяковская». Ровные ряды кресел. Сцена для президиума. С одной стороны — ярко освещенный метропоезд, на накрытых столах — бутерброды, закуска, прохладительные напитки.

Приглашенные спускались на эскалаторах. Правительство прибыло на поезде к другой платформе. Было даже более торжественно, чем на собраниях в мирные дни. Все понимали огромное политическое и мобилизующее значение речи Сталина, которая транслировалась по радио на всю страну.