Генерал армии Василий Маргелов

Подписание документов прошло без сучка и задоринки. А затем красных офицеров пригласили за стол. Немцы были щедры: водка и вино лились рекой. Произносились тосты за Гитлера, за Сталина… Между тем Маргелов незаметно присмотрел, что в стоящий на отшибе походный сортир периодически наведываются солдаты. Когда застолье было в апогее, капитан притворился захмелевшим и вышел из-за стола. Случай шел к нему в руки – возле будки, переминаясь с ноги на ногу, стоял немец с противогазной сумкой на боку. Удар ножом. Второй удар – тому, кто отправлял естественные надобности. Трупы – в отхожую яму, а противогаз – в машину.

Стакан водки – под аплодисменты немцев и одобрительные взгляды своих. Дело было сделано. Офицеры уже помышляли о наградах, когда на обратном пути произошло непредвиденное: едва легковушка въехала на небольшой мосток, раздался взрыв. Очнулся Маргелов уже в воде, по которой ходили бензиновые и кровавые пятна. Невдалеке дымился искореженный автомобиль с погибшими краскомами и водителем. Из переносицы текла кровь, неимоверно саднило левую щеку. И тут по воде запрыгали фонтанчики. Нападавшие хотели добить тех, кто остался в живых. Маргелов уложил наземь одного, другого всадника. И тут подоспели немцы. Пулеметные и автоматные очереди рассеяли бандитов, а капитана заботливые «союзники» отвезли в госпиталь, где ему благополучно сделали операцию. Шрам на щеке так и остался отметиной на всю жизнь.

Возвращение оказалось неприятным и тревожным. Когда немцы доставили Маргелова своим, вопросы особистов сыпались один за другим: «Почему один остался живой? Почему немцы оперировали тебя, капитан?» И так целых трое суток, пока все обстоятельства этого злосчастного дня не были окончательно выяснены.

Соглашение о демаркационной линии больно ударило по тем белорусам, которые оказались на немецкой стороне.

И едва местное население теперешнего Белостокского воеводства узнало об отводе частей Красной Армии за Буг, как оттуда пошел поток беженцев. Прикрывал их арьергард 8-й стрелковой дивизии.

После воссоединения с БССР Западная Белоруссия вновь обрела свои исторические корни. А в конце осени 1939 года 8-я стрелковая дивизия имени Ф. Э. Дзержинского передала свой участок обороны пограничникам. Из штаба армии пришла шифрограмма: «Приступить к увольнению в запас резервистов, но только тех, кто занят на производстве и в учреждениях наркоматов боеприпасов, вооружения, авиации, химической промышленности».

Этим же решением численность дивизии устанавливаюсь в 14 000 человек. Примечательна запись, которая делалась в военных билетах призванных на «большие учебные сборы»: «Мобилизованный [фамилия, имя, отчество] согласно Указу Президиума Верховного Совета Союза ССР от 23 сентября 1939 года уволен в запас [дата]. Приписку военнообязанного сохранить». В упомянутом Указе, изданном фактически уже после окончания боевых действий, говорилось: «Призванных 7 сентября на сборы военнообязанных запаса начальствующего и рядового состава в порядке специального распоряжения по Московскому, Калининскому Ленинградскому, Белорусскому, Киевскому, Харьковскому и Орловскому округам, ввиду особых внешних условий, считать мобилизованными до особого распоряжения…»

«Особые внешние условия» – это и не остывший еще после разгрома японской армии Халхин-Гол, и нервозная обстановка, которая складывалась в отношениях СССР и Финляндии, и недоверие советского руководства в отношении политики и действий Германии.

20 октября 1939 года командарм В. И. Чуйков обратился к командирам частей и соединений, входивших в состав 4-й армии: «Для изучения опыта войны (выделено мной. – Б. К.) и штатно-организационных вопросов прошу на основе боевых действий дать ваши соображения». Отметим одну деталь: незадолго до окончания боевых действий на территории Западной Белоруссии в штабах 8-й дивизии, как и в других частях и соединениях, появились переводчики немецкого языка. Работы им прибавилось, когда в каждом соединении стали комплектоваться офицерские библиотечки с литературой о Германии и о вермахте – еще одно из свидетельств того, что советское руководство и командование Красной Армии не испытывало иллюзий относительно дальнейшего хода событий.

30 ноября 1939 года войска Ленинградского военного округа вступили в тяжелые бои с финнами – началась советско-финляндская война, которая, вопреки планам и ожиданиям, приняла затяжной характер. Вскоре свершился очередной поворот в судьбе Маргелова. На заснеженных просторах, по которым пролегла линия фронта, одним из решающих факторов успеха стали лыжи. Тут-то командование и вспомнило об офицерах, за чьей спиной не одна сотня верст, пройденных по лыжне.

По самым скромным подсчетам, Белорусский военный округ направил в действующую армию 14 эскадронов[22] и два батальона лыжников.

* * *