Генерал Багратион

переправлены уже за Бобруйск.

Между тем, желая быть во всякую минуту в готовности

отразить неприятеля, 7-му корпусу под командою генерал-

лейтенанта Раевского, с приличным числом кавалерии и

казачьих полков, приказал я следовать по дороге на Глузен и

Бобруйск, отражая нападающего неприятеля. Арьергард же

мой, быв преследуем армиею короля Вестфальского, после

двух весьма неудачных для неприятеля атак, идущий вслед

меня спокойно, под командою генерала от кавалерии

Платова , подкрепляемый сводною гренадерскою дивизиею и

8 корпусом под командою генерал-лейтенанта Бороздина,

противупоставлю преследующей меня армии для отпору при

нападении.

В толь невыгодном для меня положении, я еще осмелился

бы надеяться даже успехов оружию российскому, если бы

ваше императорское величество решительно приказали 1-й

армии атаковать неприятеля. Он непременно будет разбит,

и я получил бы подкрепление.

Я охотно бы решился атаковать армию Иеронима, меня

преследующую2, и, разбив ее, разбил бы после и Даву, в

чем совершенно уверен, но не уверен в том, что Иероним

не стал [бы] отходить, и тем отвлекая меня, не дал бы

случаю маршалу Даву отрезать вверенную мне армию на всех

пунктах соединения и даже продовольствия. И сии причины

толь очевидных последствий, останавливая всякое

предприятие, налагают необходимости действовать по случаям.

Сведении, недавно весьма полученные мною, 4то генерал

от кавалерии Тормасов едва имеет против себя сорок тысяч,

из коих австрийских войск 15 т[ысяч] отделены на

перемену войск французских, в Данциге бывших, и ныне

следующих к войскам, против 1-й армии находящимся, поставили

меня в обязанность предложить ему о иоспешнейшем

занятии Пинска, некоторою частию войск, дабы тем прикрыть и

сберечь магазейны, по Припяти состоящие, и угрожая во

фланг и тыл неприятелю, меня преследующему, делать

своими движениями хотя некоторую диверсию. Если генерал

Тормасов уважит мое предложение с тою поспешностию,

каковой требует настоящее положение 2-й армии, то легко

могут случится неожиданные выгоды от такового движения

незначительной части войск 3-й армии. Одной дивизии

пехотной и нескольких полков кавалерии достаточно бы было для

сей операции; а с отделением большей части войск можно

бы действовать наступательно.

Всемилостивейший государь! Я беру смелость думать, что

присоединение 2-й армии к 1-й, сколько бы ни было благо-

временно, но оно едва ли могло быть полезно, ибо

неприятельское движение настоящее удостоверяет, что они и в том

случае нашли бы возможности обходить нас отовсюду. По

моему мнению, и теперь всего хорошего - надеяться можно,

если решительно атакован будет неприятель от 1-й армии.

В сем заключаю мое донесение к вашему императорскому

величеству, до того времени, в которое буду иметь щастие

доставить вам приятнейшие о вверенной мне армии сведения.

[Князь Багратион.]

Поспешая отправлением флигель-адъютанта его

императорского величества князя Волконского с донесением моим

к государю императору \ я не успел ни особенно писать к

вам, ниже доставить копии с упомянутого донесения, како-

вые со всех прежде посылаемых я отправлял й к вашему

высокопревосходительству.

Сие отступление от долгу моего по службе, естьли я

позволил себе вчера, то единственно с надеждою вознаградить

сегодня, что и исполняю сим: из донесений сих ваше

высокопревосходительство усмотреть изволите, что мое

положение не столь выгодно, сколько желательно иметь оное в

настоящее время.

Я уверен, что и дух и любовь к отечеству обязывают вас

также думать, что первая армия должна немедленно

атаковать решительно неприятеля.

Я не смею говорить, что метода войны в своих границах

вообще не выгодна по влияниям на народ, кроме прочих

видимых неудобств, и что наконец, естьли признано было не-

обходимостию не отражать неприятеля при самом его

намерении выступить в границы, но отступить с намерением

соединить армии, то, с другой стороны, позволяю себе думать,

что с отступлением первой армии к Свенцианам, соединение

наше без нападения первой армии на неприятеля соделалось

невозможным; а с удалением оной к Дриссе и невозможным

и даже бесполезным.

Войдите в мое положение и судите, можно ли было мне

достигнуть соединения, имея сильного неприятеля,

преграждающего путь, другого в тылу^1 и не менее сих важного —

голод, потерю больных, обозов и лишение сношения. А

сближаясь к нам можно ли было быть уверенну, что от Дриссы

не сделается отступление далее, подобно как от Свенциан

к Дриссе?

Я уверен, что естьли бы удалось мне пройти Минск и быть

ближе настоящего положения к соединению с правою ар-

миею, тогда бы с большею дерзостию неприятель взял

направление во внутрь России, нежели теперь на сие

осмелился.

Мои чувства ведут меня к тому, что наше положение

было бы очень хорошо, естьли бы первая армия пошла

решительно атаковать неприятеля. Ваше мужество ручается

мне за успех в победе, а с тем мое положение взяло бы

Другой оборот и мы бы раздробили в части неприятельские

силы.

Говоря о сем, должен сказать наконец, что мое

отступление, толь непомерными силами преследуемое, почти 15 дней

продолжающееся, благодаря всевышнему, еще не