Генерал бубновый

На допросах Назаров вел себя дерзко, вызывающе. Привычно валил все на подельников.

В итоге мы выяснили, что снабженец из Уссурийска познакомился с заведующей ателье и увлекся. Она женщина одинокая и, судя по фото, весьма привлекательная, как говорится: «баба ягодка опять». В тот вечер они устроили совместный ужин, стали заниматься любовью. А Назаров заранее выяснил и эту связь, и денежные потоки. Бандиты проникли в частный дом через окно. Мужчина-снабженец деньги наличные отдал без борьбы, а вот перстень-печатка не снимался с пальца никак. Тогда Кастет ударил снабженца фомкой по голове несколько раз. А Смирнову они задушили нечаянно, как утверждал Назаров. Она, мол, дура вопить начала и кусаться.

Кастет предложил отрубить головы, отвезти в степь, а там сжечь вместе с одеждой, мол, никто не найдет. Назарова удивила такая жестокость, но спорить не стал.

А трупы они решили отвезти к реке и сбросить в полынью под лед. Темной ночью убийцы полезли на реку, но не рассчитали, что по весне лед рыхлый, у закраины провалились. Чуть было не утонули вместе с трупом Смирновой. Когда выбрались из реки, то быстрее в машину и помчались спасаться водкой к Назарову. У него там частный дом в дальней слободке. Удобный заезд. Подельники молодые быстро опьянели. Назаров решил в одного довести начатое дело до конца. Чуть отъехал от дома, заглохла машина. «Кончился бензин», – пояснил он на допросе.

Обезглавленный труп снабженца так и остался лежать на берегу. А утром его обнаружил объездчик на лошади, точнее, его собака.

Позже выявили еще пять эпизодов ограбления кооператоров, которые боялись огласки, не заявляли в милицию, чем и пользовался Назаров.

Под разговор они распили бутылку водки, что весьма удивило Ивана Сергеевича, выпивающего крайне редко и неохотно.

– Виктор Евсеевич, нас правильно поучали: главное не сколько, а с кем… Мне брат из Москвы прислал копии отдельных документов по этому делу. Но целостной картины не получалось. Скажи, а что же им по суду?

– Петренко двенадцать, Назарову пятнадцать, а Хромова за двойное убийство приговорили к расстрелу. Но, почему-то помиловали, и дали те же пятнадцать. Помнишь, как в известном фильме Вицин выкрикивает: «Да здравствует самый гуманный суд в мире!» Назаров был в лагере в авторитете. Недавно вышел на свободу, стал коммерсантом. Знаю, наведывается в родной Царевск. Думаю, мы о нем услышим. Бандитский передел сфер влияния продолжается.

– Я теперь уволился из МВД. Кто ж у нас в городе главным решальщиком, после Вити Борца и его команды.

– Одно время в каждом районе был свой смотрящий. Кировцы по магазинам и ларькам, чеченцы по рынкам, армяне во главе с Васояном пытались предприятия грабить. Но на сегодня в живых почти никого не осталось. Кировских бойцов перестреляли из автомата два года назад. У Васояна все семейство на кладбище. А сам он в тюрьме. Чеченцы притихли. Теперь Сева Курин пытается мазу держать. Это не просто. Пять покушений на него. Но пока живой. Последний раз чудом уцелел, стрелял киллер… Пуля прошла в сантиметре от виска. То ли счастье, то ли чутье звериное.

Интуиция мне подсказывает, что Назаров по кличке Хазар приезжает в город не просто так. Но, мне удалось выяснить, и Курин, и Хазар это, как бы сказать, бригадиры. А рулит регионом, некто по кличке Колдун. А вот по нему нет информации даже у знакомого сотрудника в ФСБ.

Глава 3. Сева Курин и Хазар

Челябинская область.

Утром после построения и переклички Назарову поднесли кружку с чифиром и небольшие подъемные из лагерного общака. В администрации он заполнил несколько заявлений, ему выдали документы, деньги на проезд до Царевска и сухой паек на трое суток. Завхоз старательно подобрал гражданский прикид, куртку на молнии с капюшоном, джинсы – такие он видел лишь по телевизору и в пересылках, но сам никогда не носил. Наскоро распрощавшись с отрядниками, Назаров уехал на такси в Копейск, затем на автобусе до Челябинска.

Телевизор, рассказы прибывших с воли – это одно, а увидеть своими глазами, побывать в Торговом центре, в супермаркете – это совсем другое. Из развитого социализма, когда много чего выдавали по талонам и отоваривали их в очередях, – он в один день перескочил в загнивающий капитализм. Назаров ошалел от обилия вещей и продуктов, людской толчеи, шума…

Целый день шатался по городу, пытасяь осмыслить происходящее. К вечеру разболелалсь голова, чего в лагере никогда не случалось, и он прямо-таки рухнул на койку в двухместном гостиничном номере. Ночью проснулся, терзала одна и та же мысль: как жить дальше, чем заняться?

Домой в Царевск не поехал, родственники все в обиде, писем не писали, передач не возили. Мать умерла два года назад. Прибился в Подольске к Кондрату, с которым скентовался в ИК-15, он настойчиво звал к себе. И он же скоренько и, как бы случайно, познакомил с женщиной пожилой, некрасивой, что казалось неважным в первый момент, важно, что немного отогрелся возле нее.

Но в Царевск тянуло, хотя знал, что область в красном поясе и никто там с пирогами не ждет.