Генерал де Голль

К чему приводит эта политика пощечин? 21 апреля английские власти запрещают представителям де Голля пользоваться дипломатическим шифром. Эта мера принята только в отношении французов. Она не так уж страшна в практическом плане, но невероятно унизительна. Уж не подозревают ли французов в том, что они могут выдать врагу сведения о подготовке высадки? Взбешенный де Голль приказывает своим представителям прервать всякие отношения с союзниками. Он отказывается принимать послов Англии и США. Кризис дошел до высшей точки.

Но 23 апреля британский посол Дафф Купер просит передать де Голлю, что у него есть сообщение чрезвычайной важности. Генерал сменяет гнев на милость и принимает посла. Оказывается, английское правительство приглашает де Голля в Лондон для переговоров о признании комитета и об организации власти во Франции. Де Голль заявляет, что в признании он совсем не заинтересован, а переговоры об управлении освобожденной Францией бессмысленно вести без участия американцев. Одновременно де Голль получает неофициальное уведомление, что Рузвельт хотел бы видеть его в Вашингтоне. Союзники как будто склоняются к уступкам, и де Голль решает ехать в Лондон. Но он не собирается возвращаться в Париж в обозах иностранных армий и издает ордонанс о преобразовании ФКНО во Временное правительство Французской республики, и не подумав, естественно, согласовать этот акт с Англией и США.

2 июня 1944 года де Голлю вдруг вручают телеграмму Черчилля: «Прошу вас приехать вместе с вашими коллегами как можно скорее и с соблюдением самой строгой тайны. Уверяю вас, что это в интересах Франции». Черчилль даже направил в распоряжение де Голля свой личный самолет «Йорк». Неужели политика твердости дала плоды и долгая борьба де Голля за утверждение своих прав идет к желанной развязке? 3 июня де Голль летит в Лондон, пытаясь угадать заранее, какой же еще сюрприз приготовили ему там союзники.

Освобождение

Утром 4 июня генерал де Голль прибыл в Англию. Уже на аэродроме ему вручили письмо Черчилля: «Добро пожаловать на эти берега! Мы находимся накануне величайших военных событий. Я был бы рад, если бы вы могли прибыть сюда для встречи со мною, в мой поезд, который находится поблизости от ставки генерала Эйзенхауэра».

Черчилль встретил де Голля в салон-вагоне специального поезда, стоявшего на запасной ветке в 40 километрах от Портсмута. Почему британский премьер обосновался в поезде? Уж не собирался ли он пересечь Ла-Манш в этом вагоне? Де Голлю эта затея показалась по меньшей мере оригинальной. Видимо, Черчилль, питавший слабость к историческим ассоциациям, думал о знаменитом вагоне в Компьенском лесу, в котором дважды подписывалась капитуляция. Но кто же должен капитулировать теперь? Может быть, де Голль? Но генерал, настроенный крайне решительно, приехал с намерением твердо отстаивать свои позиции. Он только что с возмущением узнал, что американцы уже напечатали специальные оккупационные деньги для Франции, что они подготовили на двухмесячных курсах людей, которые будут в качестве префектов управлять французскими городами…

Черчилль начал с красочного, вдохновенного рассказа о предстоящей гигантской операции по высадке в Нормандии. Казалось, что оживает тень предка Черчилля, знаменитого полководца герцога Мальборо. Затем он перешел к делу и предложил де Голлю подготовить соглашение об управлении Францией в период ее оккупации и отправиться с ним в Вашингтон, чтобы попытаться получить одобрение Рузвельта. «Он смягчится, — говорил Черчилль, — и в той или иной форме признает вашу администрацию».

«Почему вам кажется, — отвечал де Голль, — что я обязан просить Рузвельта утвердить мою кандидатуру, чтобы получить власть во Франции? Французское правительство существует. Мне в этом отношении нечего просить ни у Соединенных Штатов, ни у Англии. Это дело решенное. Впрочем, нужно отметить, что вашингтонское и лондонское правительства, как видно, склонны обойтись и без соглашения с нами. Я, например, только что узнал, что вопреки моим предупреждениям союзные войска и службы, приготовившиеся к высадке, везут с собой якобы французские деньги, изготовленные за границей, — деньги, которые правительство Французской республики ни в коем случае признать не может… Я уже жду, что завтра генерал Эйзенхауэр, по указанию президента Соединенных Штатов и в согласии с вами, объявит, что он берет Францию под свою власть. Как же вы хотите, чтобы мы на такой основе вели с вами переговоры?»

Черчилль слушал де Голля с нараставшим гневом. Человек, которого он приютил в июне 1940 года, обязанный ему всем, позволяет себе говорить с ним столь высокомерно, намекая, как всегда, на неспособность Британии к самостоятельности. Нет, это слишком!