Генерал де Голль

Еще до первого тура выборов генерал почувствовал, насколько опасным противником является Миттеран, и усилил свою активность. Он решил снова выступить по радио и телевидению. Но только после 5 декабря, после голосования в первом туре, избирательная кампания приобрела весь драматизм. Впервые де Голль не собрал большинства! За него было подано лишь 43,7 процента голосов. По сравнению с референдумом 1962 года он потерял 2,5 миллиона!

А Франсуа Миттеран собрал 32,2 процента. Объединение левых обнаружило поразительную эффективность. В 24 департаментах Миттеран шел впереди де Голля.

«Волна грусти охватила меня», — вспоминал генерал. Да, кажется, скоро он снова останется один против всех. Буржуазия опять не хочет идти за ним. Жан Шарло, знаток голлизма, отмечал: «В декабре 1965 года большинство французских деловых людей предпочитали де Голлю Пинэ или Леканюэ». А левые? Казалось, компартия надежно изолирована, а ее раскол с социалистами непреодолим. И вдруг выдвижение общей кандидатуры левых и массовое голосование за Миттерана! Народ, трудящиеся уходят от де Голля — вот самый главный, пока еще удивительный для него и для многих факт. А ведь до сих пор сохраняется чувство благодарности к де Голлю за ликвидацию алжирского кризиса, широкое одобрение встречает его независимая внешняя политика. Даже в этих условиях левые избиратели, раньше голосовавшие за де Голля, а их число доходило до трех миллионов, отвернулись от него. Несомненно, это начало конца.

Два дня размышлений потребовалось де Голлю, прежде чем он объявил, что остается кандидатом и во втором туре. Он уединяется и никого не принимает. Жан Турну так описывает эти дни: «В Елисейском дворце те, у кого есть уши, слышат шаги человека, меряющего вдоль и поперек свой кабинет или свои апартаменты. Президент Республики ходит. Уходит и возвращается, проделывает сотни шагов. Только его мрачные думы служат ему спутниками. Внешне дворец имеет самый спокойный облик. А внутри молчание для некоторых становится зловещим. По своей комнате ходит человек, испытывающий кризис. Терзаясь внутренней драмой, де Голль стоит перед наиболее грозным с момента окончания войны в Алжире вопросом: был ли он прав или ошибся, добиваясь избрания на второй семилетний срок? Он уже сожалеет о своем решении. Но затем изменяет мнение: битва будет продолжаться до конца!»

Объявляется «всеобщая мобилизация» голлистов. Помпиду собирает депутатов правительственного большинства, инструктирует их, и они мчатся в свои избирательные округа. Им предписано: не булавочные уколы, а «тактика бульдозера». В бой брошены все резервы: даже писательница Франсуаза Саган агитирует за де Голля. Но возглавляет кампанию сам генерал, пуская в ход свое неизменное оружие: слово. Создается впечатление, что неудача в первом туре оживила, даже омолодила президента. От тактики хладнокровных угроз он начинает переходить к уговорам. «Республика, — говорит он накануне голосования, — имеет своего президента. Это я. Я не говорю, что я превосходен и что у меня нет моего возраста. Я вижу лучше всех необходимость иметь преемников и возможность их выбора для проведения той же линии». И он напоминает об успехах, которые были достигнуты им вместе с французским народом. «Вместе с вами я могу завтра дать новый импульс нашим делам. Поэтому я готов снова выполнять самые высшие обязанности в стране».

19 декабря во втором туре выборов выступают только два кандидата. Де Голль избран президентом большинством в 54,5 процента голосов. Для любого другого кандидата это было бы выдающимся достижением. Но не для де Голля, всегда претендовавшего на ясное, твердое большинство, на общенациональное доверие. Конечно, в США президентами становятся и с меньшим перевесом, но это не может служить утешением, ибо политические условия двух стран несопоставимы. Де Голль, всегда убежденный, что во Франции у него вообще не может быть соперников, поражен успехом своего главного конкурента: кандидат левых сил Миттеран получил 44,8 процента голосов.