Генерал де Голль

В ноябре ФКНО кооптировал в свой состав представителей почти всех движений французского Сопротивления.

Вспоминая де Голля, один из них, Эммануэль д’Астье, рассказывает, что тот был еще выше, чем это обычно представляют.

«Его движения медленны и грузны, как и его нос. Маленькая голова с восковым лицом на нескладном теле. Самый привычный его жест — он поднимает руки, плотно прижимая локти к бокам. И тогда видны вялые, очень белые и женственные кисти с хрупкими запястьями. На обращенных кверху ладонях эти руки как будто тщатся поднять целый мир абстрактных грузов.

Он не задает вопросов. Мы обедаем.

Он не любит людей, он любит лишь их историю, в особенности историю Франции, одну из глав которой он как будто мысленно пишет со страстностью Мишле по мере хода событий… У него утомленный вид. Он ворошит историю, будто пришли времена Фашоды. Хотя он руководит всего лишь горсткой людей и весьма ограниченной и отдаленной территорией, враги и собственное честолюбие возвеличили его; он вещает, словно на его плечах груз тысячелетней истории или словно он видит свое имя на ее страницах через сотню лет. Он набрасывает суровую картину своей голгофы — голгофы Франции. Мне вдруг начинает казаться, что его мрачное рвение вызвано одним желанием воодушевить французский гений и заставить его вновь обрести свое национальное и историческое могущество, единственное, во что он верит».

Летом начался массовый переход вишистских чиновников на сторону де Голля, понимающих, что Петен и Лаваль обречены.

В течение 1943-го и 1944 годов де Голль постоянно расширял свои связи с Сопротивлением. Отвечал за этот участок работы участник Сопротивления, начальник управления разведывательных служб Жак Сустель.

Однако уже в это время начались разногласия между де Голлем и Сопротивлением по вопросам послевоенного устройства Французской республики и судьбы тех, кто в годы оккупации сотрудничал с режимом Виши. Де Голль полагал, что наказания заслуживает не каждый, кто трудился на территории Франции. По его мнению, преследованию должны были подвергнуться лишь те, кто руководил страной в период оккупации и активно сотрудничал с коллаборационистами.

Де Голль считал, что Франции необходима диктатура, ограниченная конституцией, законами, моральными нормами, но — диктатура. Он не считал, что силен в умении создавать демократические институты, и об этом знали многие участники Сопротивления. Они полагали, что до поры до времени фигура де Голля вполне приемлема, но полагали необходимой смену власти после падения режима Петена и Лаваля.

— Совещаться можно многим, — любил повторять де Голль. — Действовать нужно одному.

* * *

Соединенные Штаты и Великобритания не спешили признавать ФКНО. Прямо противоположную позицию занял Сталин. В середине июня нарком-индел Молотов передал в Москве господину Керру письмо, в котором говорилось о необходимости срочного признания ФКНО, ибо такой шаг еще теснее сплотит антигитлеровскую коалицию и будет способствовать консолидации всех французских сил, желающих падения Виши.

В результате двадцать седьмого августа 1943 года по предложению Сталина СССР, Англия и Соединенные Штаты одновременно признали ФКНО «представителем государственных интересов Французской республики и руководителя всех французских патриотов, борющихся против гитлеровской тирании».

* * *

В начале года де Голль подписал указ о создании региональных комиссариатов Франции, которые должны были заменить существовавшие ранее региональные префектуры и, соответственно, префектов, подчинявшихся петеновскому режиму.

Весной НСС уведомил де Голля, что он признан главой Временного правительства, на которое возлагалась почетная обязанность провести демократические реформы в послевоенной Франции. Двадцать седьмого марта 1944 года де Голль впервые публично называет ФКНО Временным правительством, тем самым еще раз (и на этот раз окончательно) утверждая, что он и только он является единственным и полноправным представителем французского народа в мире.

К тому времени в НСС входили «Комба», «Либерасьон», «Национальный фронт», воссоединенная Всеобщая конфедерация труда и христианские профсоюзы, а также представители шести партий: коммунистической, социалистической, радикальной, партии народных демократов, Демократического альянса и Республиканской федерации.

Разумеется, понимание демократических реформ у НСС, в который входили коммунисты, и у генерала, который знал, что в 1210 году французский король Филипп-Август пожаловал его предку Ришару де Голлю имение в Эльбеже, несколько отличались.

И хотя де Голль всячески подчеркивал свою приверженность демократии и утверждал, что «мы избрали демократию и республику», он всеми силами старался воспрепятствовать проникновению в будущую власть определенных политических сил несмотря на то, что значительная часть населения в той или иной мере эти силы поддерживала.

* * *