Генерал де Голль. Штрихи к политическому портрету

Восемнадцатого мая Поль Рейно, оставаясь премьером, принял на себя обязанности министра обороны. Даладье стал министром иностранных дел, Анри Филипп Петен, бывший до этого послом Франции во франкистской Испании, стал вице-премьером.

Тем временем немцы форсировали реки Уазу и Самбру и вошли в Лe-Като и Сен-Кантен, то есть смогли за короткий период преодолеть почти полторы сотни километров.

Двадцать пятого мая Вейган сказал Рейно сакраментальную фразу:

— Франция совершила огромную ошибку, вступив в войну, — произнес он. — Теперь ей придется дорого заплатить за это преступное неблагоразумие.

— Если Германия предложит нам относительно выгодные условия, — поддержал его президент Франции Лебрен, — мы должны внимательно изучить и трезво обсудить их.

Интересно, что слова Вейгана удивительным образом перекликаются с сентенциями Й. Геббельса, который писал:

«Жизнь в оккупированных врагом районах Запада представляется сущим адом. Французский народ вынужден дорого расплачиваться за глупость своего правительства, которое объявило нам войну в сентябре 1939 года. Но он и заслужил этого. Как и поляки, которые теперь со слезами на глазах внушают мировой общественности, что они потеряли к настоящему времени в результате голода, депортации и уничтожения десять миллионов человек. Это — наказание за высокомерие, проявленное поляками в августе 1939 года».

Двадцать шестого мая немцы заняли Булонь и Калэ. И когда по приказу короля Леопольда III бельгийская армия капитулировала, армии союзников на севере оказались в тяжелом положении и должны были пробиваться вдоль узкого коридора к Дюнкерку.

Гордон Уотерфилд отмечал:

«В эти тревожные дни французы создали оборонительную линию вдоль рек Соммы и Эн. Эта линия шла от Ла-Манша в юго-восточном направлении, через Аббевиль, Амьен, Перонну и Гам, а затем поворачивала к востоку вдоль канала Элетт и Уазы, через Невшатель, Ретель и Аттиньи и далее вдоль Арденского канала до линии Мажино у Монмеди и Лонгви. В конце мая я посетил французскую механизированную дивизию на реке Эн к востоку от Аттиньи. Эта дивизия остановила продвижение отборной германской бронетанковой дивизии. Французский командующий, генерал Бюиссон, был по характеру оптимистом. Только этим и можно объяснить, что в такой критический момент он разрешил военным корреспондентам посетить свою дивизию».

* * *

Семнадцатого мая де Голль начинает неожиданное наступление в направлении Монкорне, чтобы не дать неприятелю подойти к позициям, которые должны были быть занятыми Шестой армией. Его войска отчаянно сражаются за каждый клочок земли, и под адским огнем танкового корпуса генерала Гудериана де Голлю удается добиться тактических успехов, максимально возможных в тех условиях. Однако они не смогли оказать серьезного влияния на общее положение французской армии.

Генерал Гудериан в «Мемуарах солдата» писал:

«Мы были информированы о присутствии Четвертой бронетанковой дивизии генерала де Голля, который давал о себе знать с 16 мая… Де Голль не уклонялся от боев и с несколькими отдельными танками 19 мая прорвался на расстояние двух километров от моего командного пункта… Я пережил несколько часов неуверенности».

Тем не менее премьер-министр Франции Поль Рейно сумел, наконец, оценить правоту де Голля, давным-давно предупреждавшего о громадной роли танков в предстоящей войне.

Двадцать восьмого мая полковник де Голль был произведен в чин бригадного генерала.

* * *

Третьего июня по Парижу впервые был нанесен бомбовый удар. Сотни парижан погибли. Налет начался в половине второго по полудню и вызвал большие разрушения в столице.

Пятого июня полным поражением закончилась битва под Дюнкерком. В четыре часа дня немцы начали наступление, в котором участвовало пятьсот тысяч солдат и около тысячи самолетов. На фронте, протяженностью в две сотни километров, было обозначено три главных удара: в районе Амьена, Перонны и канала Эллет.