Генерал Деникин

– Нужно бороться, иначе страна погибнет. Ко мне приезжал тут один. Он все носится со своей идеей переворота и возведения на престол великого князя Дмитрия Павловича, что-то организует и предложил совместную работу. Я ему заявил категорически, что ни на какую авантюру с Романовыми не пойду. А в правительстве сами понимают, что совершенно бессильны что-либо сделать. Они предлагают мне войти в состав правительства… Ну нет! Эти господа слишком связаны с Советом и ни на что решиться не могут. Я им говорю: предоставьте мне власть, тогда я поведу решительную борьбу. Нам нужно довести Россию до Учредительного собрания, а там – пусть делают что хотят: я устраняюсь и ничему препятствовать не буду.

Корнилов цепко взглянул.

– Так вот, Антон Иванович, могу я рассчитывать на вашу поддержку?

Деникин также прямо ответил:

– В полной мере.

Они встали и крепко обнялись.

* * *

Шел август 1917 года. Главкому Юго-Западного фронта Деникину и в Бердичеве не удалось наладить отношения с местными комитетами и комиссарами. Да как можно: большевистская газета «Свободная мысль» угрожала офицерам варфоломеевской ночью.

Пришло главкому письмо от Алексеева, находящегося не удел:

«Мыслью моей сопутствую Вам в новом назначении… Ничего не сделано и после июля главным болтуном России. Власть начальников все сокращают».

Деникин, хорошо помня последний разговор с Корниловым, ждал его действий.

Генерал Корнилов так был похож на Деникина, что имел и кредо, аналогичное деникинскому: в «пиковом положении» атаковать. Позже, в тюрьме Корнилов запишет его в альбом одному офицеру-союзнику: «Чем тяжелее положение, тем смелее вперед».

Чтобы восстановить дисциплину в армии и правопорядок в стране для доведения войны до победы, Корнилов конкретно договорился с управляющим военным министерством Савинковым, правительственными представителями в Ставке, получившими одобрение Керенского двинуть надежные войска на Петроград. Там Совет, почти перешедший под влияние большевиков, мог начать вооруженное восстание.

В поддержку идеям корниловского выступления 12 августа прошло в Москве Государственное совещание, где активно высказывались кадетские лидеры. В помощь Корнилову конспиративно сформировались офицерские организации: «Военная лига», «Совет союза казачьих войск», «Союз Георгиевских кавалеров», «Союз бежавших из плена», «Союз инвалидов», «Комитет ударных батальонов», «Союз воинского долга», «Лига личного примера» и так далее. В Петрограде, Москве, Киеве, других городах они должны были выступить после того, как Корнилов начнет.

Главной боевой силой Корнилова являлся 3-й конный корпус генерала А. М. Крымова. Этот 46-летний генерал-лейтенант из дворян окончил Павловское военное училище и академию Генштаба. Участник русско-японской войны, он позже служил в Главном штабе и Главном управлении Генштаба. В Первую мировую командовал Уссурийской конной дивизией, которую передал П. Н. Врангелю на Румынском фронте после того, как получил весь 3-й конный корпус, знаменитый «царским» поступком его бывшего начальника графа Келлера, отстраненного за это от командования. В корпус Крымова вместе с казаками-уссурийцами Врангеля входили Туземная («Дикая») дивизия и 1-я Донская казачья дивизия.

В корниловском путче Крымов являлся вторым человеком. Когда-то Алексеев ввел его в «Военную ложу», и из генералов-масонов он, антимонархист, был наиболее агрессивен. Хорошо знавший Крымова Деникин, встречавшийся с ним у Гучкова, указывал, что еще весной 1917 года тот считал «фронт конченным и полное разложение армии вопросом не месяцев, а недель». В момент окончательного «падения фронта» Крымов собирался бросить свой корпус на Киев, «кликнуть клич» к офицерам, не желающим быть «раздавленными солдатской волной», сколотить «отборные части» и отходить вглубь России, наводя «жестокий порядок», арьергардно отражая немцев.

Полковника. Г. Шапрон дю Ларре, с осени 1917 года – адъютант Алексеева, потом Деникина (его и дочери Корнилова сын Лавр Алексеевич проживал в 1998 году в Брюсселе, Париже), вспоминал:

«Я, – говорил Крымов, – решил с налета занять Киев и перерезать там все Совдепы, восстановить в Киеве твердую власть. Из Киева – выпустить воззвание о том, чтобы все честные и любящие родину присоединились ко мне с оружием в руках».

Выпала Крымову более внушительная цель, 25 августа его корпус грузился в эшелоны, чтобы двинуться на Петроград. 26-го Корнилов из Ставки воодушевленно дал ему отмашку, эшелоны пошли!

27 августа Керенский струсил перед петроградским совдепом, начавшим поднимать народ. Перерешил задуманное с Корниловым: Керенскому показалось, что местное восстание сметет его самого до подхода корниловцев. Возмущенные министры-кадеты, не изменившиеся с московского Госсовещания, протестуя, подали в отставку.