Генерал Доватор

— Несмотря на колоссальные успехи германской армии, фюрер имеет основание быть недовольным, — продолжал Лангер несколько смягченным голосом, но по-прежнему резко и решительно. — Москва должна была пасть в октябре, а сейчас уже ноябрь. Германские войска находятся на расстоянии восьмидесяти километров от Москвы. Для того чтобы преодолеть это расстояние, главной ставке приходится в третий раз изменять план «Барбаросса». Захват Москвы решает исход всей кампании! Это должен знать не только каждый генерал, но и каждый немецкий солдат!

Снова пауза, напряженная, угрожающая.

Головы генералов склонились к военным картам. Серые топографические квадраты плана Москвы, окаймленные зеленью лесных массивов, раскинулись широко, мощно и загадочно. Красным кружком заштрихован Кремль. Отчетливо вычерченная рукой генерала Фогта, именно туда направлена самая крупная, черная, с острым концом стрела, такая же жирная, как и сам генерал Фогт.

Зажав толстыми коротенькими пальцами карандаш, он привычным умелым движением поправил острие стрелы, изящно вырисовывая боковые перья. Но от чересчур сильного нажима сердечко карандаша не выдержало и сломалось. Вместо острого жала стрелы на карте получилась неопрятная на вид, вихлястая загогулина. «Черт возьми! Это скверный признак!»

С сердцем отшвырнув карандаш, Фогт, отвечая на последние слова представителя главной ставки, сказал:

— Если мы не ускорим темп наступления, то русские, пользуясь условиями зимы, создадут вокруг Москвы непреодолимые оборонительные рубежи. Это восполнит их недостаток в танках.

Узкие глаза Лангера встречаются с хитрым бульдожьим взглядом Фогта понимающе, одобрительно. Усталое лицо сидящего напротив генерала Гютнера хмурится. Его автоматчики, одетые в легкие шинели, рвутся к Москве неудержимо. Рвутся как оголтелые и — гибнут тысячами. Поневоле приходится хмуриться.

«Да, сейчас, именно сейчас, — думает Гютнер, — надо атаковать большевистскую столицу, пока не остыли в руках гренадеров автоматические пистолеты-пулеметы. Фогт прав. Он умен, но чрезвычайно самоуверен. Конечно, имея в своем распоряжении 1300 танков, можно быть самоуверенным. Но почему так мрачен генерал Штрумф — хозяин левого крыла фронта?»

Покусывая толстые губы, Штрумф грузно сидел в кресле (возит его всегда в собой), неподвижно, как идол. «Кажется, он потерял сына… полковника. Да, это очень неприятно…» Но сколько ни старается Гютнер наблюдать за выражением лица генерала Штрумфа, оно остается каменным. Угадать мысли ученика знаменитого Людендорфа невозможно. Это не удается никому. Даже такой прусской военной косточке, как генерал Гютнер.

— Русские никогда не смогут восполнить недостаток в танках, продолжал Лангер. — Промышленные районы юга России находятся в руках германской армии. Доблестные войска нашей армии под командованием генерала Клейста, овладев городом Ростов-на-Дону, открыли ворота Кавказа. Мы захватили центральный угольный район — Донецкий бассейн. Он теперь находится в надежных руках немецких промышленников. Российская житница Украина является губернаторством великой Германской империи. Скоро русские будут лишены самого важного стратегического сырья — кавказской нефти, без которой продолжение военных действий немыслимо. На юге наши границы объединятся с дружественной нам Турцией, на востоке — с Японией. Пушки Квантунской армии направлены на Сибирь. Они ждут сигнала. Россия проиграла войну. Она стоит накануне катастрофы.

Обрисовывая обстановку, Лангер, подражая Гитлеру, говорил быстро, отрывисто, сопровождая речь резкими поворотами головы и ожесточенно потрясая сжатыми кулаками. Одноглазый адъютант капитан Прайс едва успевал стенографировать.

Иногда на короткое мгновение Лангер замолкал и оглядывал сидящих перед ним генералов, чтобы определить по выражению их лиц, какое впечатление производит его речь. Он был не только ярым наци и генералом с высшим, академическим образованием, но и хитрым, прожженным политиком. Он был одержим властолюбием. Должность военного советника Гитлера досталась ему не так-то просто.

Лангер не случайно прибыл сюда. Всех сидящих перед ним генералов он не только помнил в лицо, но и знал всю подноготную каждого из них. Вот, например, толстый, круглый, с широким бульдожьим лицом Фогт, хитрец и интриган, он немножко либерал, немножко демократ, его очень любят солдаты, так же как он любит антикварные вещи… На бесчинства своих танкистов он смотрит сквозь пальцы. Зато не может равнодушно смотреть на женскую юбку. В каждом занятом его солдатами городе он прежде всего приказывает организовать увеселительные дома. Одним из человеческих пороков, как сказал фюрер, является совесть. Так чего же скромничать генералу Фогту?.. Он отличный вояка и умерен в употреблении коньяка…