Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

— Еще бы не стоять, Дмитрий Григорьевич. Немецкие дивизии из Карпат сразу же окажутся на Западном фронте. А от него до Парижа, что от Ясс до славного города Одессы, в котором сегодня не поймешь, чья власть.

— Надо подготовить два приказа за подписью командующего 9-й армией Кельчевского. Я их заверю в тот же день.

— Какие, прикажите, подготовить приказы по армии?

— Первый о недействительности подписки, которую написали Дроздовский с Войналовичем.

— Второй?

— Приказ об упразднении отдельного корпуса русских добровольцев: его штаба и всех трех бригад.

— Это касается и Скинтейской бригады?

— И ее тоже.

— А если полковник Дроздовский не подчинится приказу по армии?

— Мы, Анатолий Николаевич, не сможем на том настаивать перед ним И мешать ему в дальнейших действиях не следует. Но прорываться через все Причерноморье на Дон — сами понимаете, как это называется.

— Это чистая авантюра, Дмитрий Григорьевич.

— Нет, это уже не авантюра, Сахаров. Это безумие. Ваш сын, поручик, все еще в Скинтее?

— Да. Когда последний раз появлялся в Яссах, сказал, что с Дроздовским пойдет хоть за Волгу.

— Поразительный ответ. Меня лично удивляет вера офицеров-монархистов в этого полковника-генштабиста…

Эти два приказа за подписью командующего армией Кельчевского, утвержденные Щербачевым, действительно появились на свет. Подписка добровольца теряла свое юридическое значение. 2-я Кишиневская добровольческая бригада сразу же расформировалась «сама собой». 3-й Болградской бригады как таковой почти не существовало.

Часть добровольцев, прежде всего в Кишиневе, рассеялась. Они поняли, что «там — наверху» они никому не нужны в своих мыслях и стремлениях постоять жизнью за утраченную старую Россию. Люди попросту разъезжались по домам, в своем большинстве не близким.

Щербачевские приказы появились на свет уже тогда, когда от Румынского фронта как такового оставались одни воспоминания. Недавние союзники-румыны то там, то здесь начали разоружать русские части (вернее, то, что от них оставалось) и захватывать всевозможное армейское имущество. Представители Антанты на такое дело взирали молча.

Вскоре к разоружению остатков русских полков Румынского фронта приступили по указанию Центральной Рады, осевшей в Киеве, украинские националисты — петлюровцы. Они формировали свои войска гайдамаков. Там, где им оружие добровольно не сдавалось, применяли силу.

…Полковник Дроздовский решению Управления по формированию Отдельного корпуса русских добровольцев, естественно, не подчинился. Получив такой приказ, он не промедлил зачитать его перед строем бригады и твердым голосом за всех, стоявших перед ним в строю, громко произнес:

— А мы все-таки пойдем в очистительный для Отечества поход.

Очевидец того события скажет в своих воспоминаниях, написанных уже после Гражданской войны: «Ни одного мнения не было подано против. Как и Корнилов, мы восстали против революции…»

Михаил Гордеевич не только не распустил свою бригаду, но и продолжал вербовку в нее людей, но уже частным порядком, не через бюро, которые закрылись. Теперь люди с фронта, желавшие примкнуть к Белому делу, шли только к нему.

После появления злополучных приказов по 9-й армии Скинтейская бригада неожиданно получила солидное усиление. Добровольцы, которые размещались на железнодорожной станции Соколы, что в двух верстах от Ясс, по своей воле оказались в Скинтее.

Они заняли пустовавшие здесь два летних холодных и темных барака Офицеры спали на голых нарах, поскольку о постельных принадлежностях говорить не приходилось. Стелили под себя и укрывались шинелями. Жалоб не было. Днем занимались различными хозяйственными работами, прежде всего заготовкой дров и уходом за лошадьми. Командир бригады, чтобы люди не расхолаживались, приказал проводить ежедневные строевые занятия:

— Чтобы подтянуть наш строй, надо заниматься в строю… Все трудности будут у нас впереди… Есть быть в России войне Гражданской, то только с нами, скинтейцы…

На скудность пищи и неустроенный быт никто не жаловался. Добровольцы понимали, что в походе будет еще труднее и голоднее. Один из них вспоминал, что нелегкая доля «не понизила духа, но, наоборот, только сильнее сплотила собравшихся. Трудную непривычную школу пришлось пройти офицерам…».

Дроздовский, пока не вызрел поход на Дон, старался всячески сплотить свою бригаду, которая больше напоминала ударный офицерский на две трети отряд. Он стремился закалить белых бойцов, дисциплинировать их, проверить выносливость всех и каждого. Михаил Гордеевич говорил:

— Я не гонюсь за числом… Мне нужны только мужественные, твердые, энергичные люди… Нытикам у меня не место…

Добровольческий корпус был официально распущен. Теперь прекратились поступления даже самых незначительных субсидий на добровольческие части. Бригада стала жить, как сейчас говорится, «хозспособом»: она сама заботилась о своем обеспечении всем необходимым. И вполне удачно. Такое было возможно только в условиях полного разложения Румынского фронта, прежде всего той его части, что находилась в районе Ясс.