Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

— Ясно. В кассе ведь двадцать два миллиона рублей. Учуяли, что нам местные власти деньги в бригадную казну пообещали. Ладно, прикажи водителю готовить автомобиль в город. Поеду знакомиться. Надо выяснять наше положение.

— Что передать полковнику Жебраку?

— Ему офицерскую роту держать на всякий случай в готовности. Броневик подтянуть к комендатуре. Вербовочное бюро не закрывать…

Дроздовский прибыл на вокзал и представился начальнику австрийского эшелона Тот сразу сказал, что его патрули займут Бердянск только после ухода из него русских добровольцев. Гайдамаков, как выяснилось, не набиралось и на роту. Поэтому с их назойливостью и категоричными требованиями, „последними предупреждениями“ можно было молчаливо не считаться.

После визита на железнодорожный вокзал Михаил Гордеевич поехал в совет местного Союза увечных воинов. Там его встретили самым доброжелательным образом. За накрытым по такому случаю столом помянули погибшего в порту старшего унтер-офицера Апанасенко, который в день свержения советской власти командовал восставшими.

После короткого, по-фронтовому, застолья Дроздовский открыто переговорил с инвалидами-фронтовиками, часть которых была офицерами:

— Нам, белым добровольцам, нужна ваша помощь на завтра.

— Мы ее вам дадим. Что надо?

— Провиант, прежде всего хлеб в муке и сахар. Сахару желательно бы пудов шестьсот.

— Хлеб есть на складах в порту. Там же и сахарные запасы. Все дадим, сколько сможете взять с собой.

— Отлично, братцы. Еще нужны патроны, шинели, воинская амуниция и сапоги, прочее к сему. Мне надо одеть и обуть ваших бердянских добровольцев, что уходят с нами на Дон. Их уже человек семьдесят записалось.

— И это найдем, хоть с себя снимем.

— Еще нам нужны снаряды. Мы их по пути частью запаса поизрасходовали. Найдутся в порту?

— Есть, но только к горным пушкам. В конце семнадцатого у нас в порту партия их в тысячу штук застряла каким-то образом.

— Вот это находка. Берем всю тысячу…

Бердянский совет увечных воинов оказал белым добровольцам действительно неоценимую помощь. Тылы пополнились провиантом Из портовых складов забрали всю тысячу снарядов к горным орудиям. Нашлись и патроны в достатке, обмундирование, обувь. Гетманская комендатура такому опустошению складов в бердянском порту помешать не смогла, поскольку порт продолжали охранять вооруженные инвалиды, имевшие всю полноту военной выправки, сплоченные и дисциплинированные люди.

Не нашлось разве что медикаментов, а в отрядном лазарете закончился даже „прозаический“ йод. Бинты медицинские сестры стирали и перестирывали, вываривая их в котле.

Все же насолить белым русским добровольцам комендант-гайдамак несколько сумел. Он заявил в порту, когда его „разгрузка“ дроздовскими интендантами уже завершалась:

— В Бердянск прибыл германский эшелон. Я получил полное доверие его начальника. Поэтому вывоз сахара запрещаю: он украинский, а потому не для русских офицеров, которые не подчиняются Центральной Раде.

Так „дрозды“ на дорогу вместо шестисот пудов сахара получили только сто. Применять силовой нажим в вопросе о сахаре Дроздовский запретил. Военный конфликт в умиротворенном Бердянске его бригаде был бы совсем не кстати.

Однако Михаил Гордеевич проявил немалую твердость в „бодании“ с петлюровцем, когда вопрос зашел о лошадях, которых белые забирали в городе. Речь, разумеется, шла не о частном имуществе. Все началось с разговора со штабс-капитаном Абальянцем.

— Господин полковник, ко мне в штаб явился этот гайдамак с какой-то телеграммой из Киева и потребовал, чтобы мои инвалиды забрали у белых, то есть у вас, всех городских лошадей.

— А вы что ему на это ответили?

— Показал комбинацию из трех пальцев.

— Молодец! Правильный поступок.

— Но все же что нам делать, господин полковник? Он же может в это дело немцев с австрийцами впутать.

— А мы время до нашего ухода с вашей помощью потянем. С вашей доброй, конечно, помощью.

— Согласен. Но как мы время потянем?

— А очень просто. Вы запросите от военного штаба за номером таким-то начальника городского конского запаса, И поставите об этом в известность гетманского коменданта.

— Тогда все понял. Начальник конского запаса подумает и тоже даст письменный ответ по интересующему нас и коменданта вопросу. И отвечу ему опять же письменно.

— Когда этот ответ уйдет из бердянского военного штаба, гетманцу останется только искать ветра в поле. Бригада будет уже в походе…

…Из Бердянска бригадная походная колонна выступила утром 13 апреля. Дроздовскому в день перед уходом стало известно, что начальник германского эшелона получил интересное телеграфное сообщение из штаба 15-й ландверной дивизии, занявшей Мелитополь. Там оценивались силы русской добровольческой бригады, уходящей на Дон, в пять тысяч человек, в том числе две тысячи фронтовых офицеров. В действительности „дроздов“ было намного меньше — немногим более одной тысячи бойцов.

Михаилу Гордеевичу все же пришлось в чем-то высказать сожаление по поводу пребывания в Бердянске. Эту ноющую мысль он заключил в таких словах: