Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи, героя Эйлау и Бородина и безжалостного покорителя Кавказа

15 сентября посольство праздновало день коронации государя, а 19-го – имело прощальную аудиенцию у Аббас-Мирзы, вручившего при этом случае Ермолову свое ответное письмо на высочайшую грамоту. Вот его содержание:

«Украшением пера и началом письма служит имя Аллаха миро-держца, единого Творца (да будет священно имя Его!), который, сделав согласие сердец государей спокойствием земель света, смывает пыль несогласия сладкою водою приязни и наставляет племена рабов на путь истины.

Потом блистательные перлы похвалы, в коей находит удовольствие священная беседа и которая сияет в собрании людей, представляются его высокому величеству, великому императору, величественному дяде, в великолепии подобному Александру, государю, коего слава возвышена до степени Сатурна и которого престол – небо, покровителю государств и украшающему справедливость, счастливому и блистающему в короне.

Засим представляется зеркалу ума, украшающего свет, что счастливая грамота высокостепенного, знаменитого посла, кавалера, генерала, начальника артиллерии Алексея Ермолова доставила украшение своим получением и государственный смысл оной умножил душевную дружбу и приязнь. Вышеозначенный высокостепенный посол довольно объяснил склонность блистательного сердца Е. В-ва ко мне, просителю, чем и удостоверился я в благосклонности высокой души, ибо верность сердца меня, просителя, в том убеждает, а от сердца к сердцу дорога одна. Добрые качества Е. И. В-ва стали известны всему свету, равно как и благосклонность его ко всем приятелям ясна подобно солнцу.

Хотя прежде сего произошло несколько неприятностей, но ныне, волею единого Аллаха, основания несогласия совершенно уничтожены и правила согласия устранили узлы раздора; с обеих сторон язык каждого превозносит дружбу, а старания всех принимаются за приязнь, и если бы после сего утвержденного согласия какое-нибудь дело в глазах судящих по наружности было показано в другом виде, исправление того всегда легко при высокой воле Е. И. В-ва, потому что ежеминутно зефир постоянства в дружбе несет благоухание соединения до обоняния обеих держав; дружелюбие изгладит из сердца несогласие и ежедневно станет являться то, что желательно душе. Воля Аллаха высказалась в окончательном утверждении сей дружбы, и заключение оной совершилось с обоюдного согласия обоих государств. Того ради и дабы сделать угодное высокой императорской воле, сей проситель, как подобало, также споспешествовал своими стараниями соглашению и посол Е. В-ва отпущен от двора великого государства довольным и вполне удовлетворенным.

Как вышеозначенный посол, исполнив должности посольства при его величестве государе и при сем просителе надлежащим образом, отправляется ныне обратно, то и искренняя приязнь требовала, чтобы я письменно исполнил долг дружбы.

Время счастия да будет соединено с веселием и радостию!

Друг чистосердечный и верный в приязни, наследник знаменитого государства Аббас-Мирза.

Писано в хранимом городе Тавризе».

В печати написано: «Перл Шахова моря – Аббас».

Особенный лист, приложенный к письму Аббас-Мирзы к государю императору:

«Е. И. В-во извещается, что императорские подарки, которые по совершенной приязни сделали честь послать, доставлены так, как надлежало, чрезвычайным послом знаменитой Российской державы. Всякая вещь из оных, смотря по дружбе, показалась приятнее самых лучших вещей света, и в самом деле они достойны славы Е. И. В-ва и приличны меня, просителя. Посол хорошим обхождением своим также возрадовал мое сердце, исполненное верностью, и обязанности посольства исполнил дружески».

В печати написано: «Надеющийся раб Божий – Аббас».

Вскоре после аудиенции посольству были присланы от наследника подарки: Ермолову шесть дорогих шалей и осыпанная драгоценными камнями сабля, а советникам и прочим чиновникам его свиты шали и парча.

Наконец наступило 20-е число. Еще с раннего утра в посольстве все было готово к отъезду; ожидали только Ермолова, отправившегося к каймакаму для окончательных переговоров по делам. Но Мирза-Безюрг, как оказалось, и на этот раз не оставил своих обычных мошеннических уловок. Объявив, что ему нужно по некоторым делам заручиться согласием наследника, он оставил посла, обещая немедленно возвратиться с ответом. Но едва только он скрылся, как Ермолов, не дождавшись его и не желая напрасно тратить время, возвратился к своей свите и немедленно выехал из города.

День этот, по собственному его признанию, был одним из приятнейших в его жизни, и он не иначе соглашался снова увидеть Персию, как разве с оружием в руках.