Генерал-фельдмаршал Голицын

Среди шведских генералов он один, пожалуй, не сомневался в успехе. Впрочем, в глубине души верил в неминуемую победу и сам король, и потому отдал наконец приказ:

— Двиньтесь на русских этой же ночью, Реншильд. Я не могу ждать подхода к русским калмыков Аюк-хана с их арканами-удавками. Думаю, перебежчик не врал, когда говорил, что царь Петр поджидает подхода калмыцкой орды. Пойдете четырьмя конными и шестью пехотными колоннами. Ударите внезапно, на рассвете. Крейц поведет рейтар. А вы, Левенгаупт, попытайтесь сразу же вломиться в левый фас русского ретраншемента. Русские поставили лагерь над крутым откосом — вот и сбросьте варваров под откос, в реку. Желаю успеха, господа!

На этом совет и завершился. Ни король, ни его генералы не провели никакой новой рекогносцировки русской позиции и даже не знали, что на поле, меж Яковицким и Будищенским лесом шведов поджидал волнорез из десяти редутов.

— А шведским солдатам перед боем даже не дали вечерней похлебки. К чему кормить войско, если и король, и Реншильд решительно заявили генералам: «Завтра мы будем обедать в шатрах у московского царя. Нет нужды заботиться о продовольствии для солдат, в московском обозе всего припасено для нас вдоволь!» Впрочем, шведскую армию не кормили и перед первой Нарвой, и ничего, солдатах дрались только злее.

Новоявленного ротмистра Петухова Меншиков не отправил обратно в Полк, а взял себе вторым адъютантом. Светлейший после викторий под Лесной, Ромнами и Гадячем испытывал к своему «петушку» немалое доверие: у ротмистра был острый глаз и хороший слух. Вот и сейчас Петухов был послан с несколькими драгунами в дальний дозор, поближе к шведскому лагерю. Нужно было сладить за всеми передвижениями шведов и в случае наступления шведской армии сразу дать знать Меншикову.

Оставив коноводов в Яновицком лесу, Петухов и сержант Демид из невских драгун, пользуясь темнотой, пробежали заросшее сорняками поле (поля под Полтавой были не засеяны, так как всех мужиков из окрестных хуторов шведы согнали рыть апроши под крепостью) и сразу натолкнулись на шведский разъезд. И здесь ясно увидели, что все шведское войско уже выступило из лагеря и стоит прямо в ковыльной степи. Роман с тем известием тотчас отослал к Меншикову Демида, а сам продолжал наблюдать.

Ближе к полуночи среди, шведских полков раздались дружные приветственные крики. Это объезжал свою армию Карл XII. Носилки короля подвесили меж двух лошадей, и король обращался с них к солдатам с бодрым напутствием: напоминал им о нарвской победе, славных викториях в Польше и Саксонии.

Полная взошедшая луна освещала ковыльное поле. Ночь была ясная, звездная.

— В такую ночь можно атаковать неприятеля и пораньше и застать русских врасплох! — решил король. Затем снова оглядел свое обтрепанное войско и крикнул с прежним задором: — Солдаты! У нас мало хлеба, совсем нет вина, наши мундиры истрепались, ботфорты и башмаки износились. Русские обозы ломятся от всех этих запасов. Пойдем и заберем все это у московитов! — Приветственные вопли были ответом своему королю. Шведское войско давно привыкло жить за счет разграбления чужих земель и обозов.

— Чего они там орут, господин ротмистр? — Молоденький корнет из рейб-регимента светлейшего, увязавшийся в поиск, выглянул из канавки под кустом, где укрывался вместе с Петуховым.

— Тише ты, дурак, это тебе не пивной шинок! — ротмистр пригнул воробышка, и вовремя: мимо проехал разъезд немецких рейтар — наемников из регимента принца Максимилиана Вюртембергского.

— Король обещает в русском обозе вино и девок, Иоганн! — Рейтар крепко выругался.

— Что ж, до сих пор король Карл всегда исполнял свои обещания! Нас ведет сам бог Марс, а перед богом войны развяжет пояс любая Венера! — весело расхохотался его напарник.

Вслед за рейтарами по дороге прогрохотали шведские орудия.

— Одно, другое, третье, четвертое… — считал ротмистр. Но затем все стихло.

— Где же у шведов остальные пушки? — удивился Петухов, ведавший, что на шведских батареях под Полтавой более тридцати орудий. Но он не мог знать, что Карл XII, как истый викинг, боле всего полагался не на артиллерию, а на рукопашный бой и стремительный порыв своих железных рейтар. К тому же надобно было еще после виктории брать непокорную Полтаву, для чего были потребны и тяжелые пушки, и ядра, и порох.

Вот почему король взял на баталию всего четыре орудия из сорока. Так излишняя самоуверенность лишает разума! Остальные пушки король распорядился оставить в лагере под защитой двух тысяч шведов и восьми тысяч запорожцев и мазепинцев (там же, в своем шатре, остался и Мазепа, сказавшийся перед баталией больным).

Все же о выходе на позиции шведской батареи Петухов решил сразу доложить Меншикову и послал передать о том корнета-воробышка. Тот бесшумно выскользнул из кустов и растворился в темноте ночи.

В шведском стане настала тем временем зловещая тишина, изредка нарушаемая криками часовых.