Генерал-фельдмаршал светлейший князь М. С. Воронцов. Рыцарь Российской империи

После прибытия на Кавказ М.С. Воронцов в течение нескольких месяцев до начала декабря 1845 г. посещает Мингрелию, Имеретию, Карталинию, Кавказскую область, Северный и Нагорный Дагестан и Черноморье, Ахалинский уезд, Кахетию, Джаро-Белоканский округ.

В отчете за период с 25 марта 1845 г. по 1 января 1846 г. наместник составил обзор географического пространства Закавказского края и его политического устройства. Отдельные разделы посвящены развитию промышленности, путей сообщения, проблемам образования и внутреннего управления.

В своих последующих отчетах за 1846–1848 гг. и за 1849–1851 гг. М.С. Воронцов продолжает предлагать меры для совершенствования административной и судебной системы на Кавказе.

Реформы, проводимые наместником, учитывали национальные особенности края. Воронцов действует осторожно, полагая, что каждая проблема требует глубокого и разностороннего изучения: «‹…› все делать разом невозможно, и ежели хотят, чтобы я еще по возможности на несколько времени здесь остался, то не надобно меня принуждать делать то, что я полагаю ненужным, по крайней мере, на это время»[694].

М.С. Воронцов считал, что без поддержки представителей местной аристократии, пользующихся авторитетом среди населения, никакие реформы в крае не осуществимы.

Существовала версия, что М.С. Воронцов считал, что во избежание огромных жертв России необходимо заключить специальный договор с Шамилем, «провозгласив его князем Дагестанским, с жалованьем от нашего правительства»[695].

К моменту приезда М.С. Воронцова на Кавказ главные административные и военные должности занимали лица, назначенные в Петербурге, и, следовательно, имевшие поддержку в правительстве.

В 1845 г. П.А. Ладинский был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником гражданского управления Закавказского края. «Как агент военного министра Чернышова и П-на (Позена — О.З.), он составил себе значительный кружок, посреди которого постоянно отзывался о самом наместнике безупречно, но зато беспощадно порицал как его окружение, так и их деятельность; в сущности же, беспощадно осуждал управление князя Воронцова»[696].

Подобная обстановка отрицательно сказывалась на состоянии внутреннего управления регионом. Несмотря на свои полномочия, Воронцов понимал, что если Даргинский поход выявил недостатки в военном управлении на Кавказе и позволил ему сделать в штабе необходимые кадровые замены, то для подобных мер в области гражданского управления требуется время, так как слишком поспешные действия вызовут обострение отношений с представителями министерских властей.

Как и в Новороссии, М.С. Воронцов настойчиво и постепенно двигался к поставленной цели и в итоге достигал необходимых результатов. В 1847 г. Ладинский был уволен со службы по состоянию здоровья (его преемником стал князь В.О. Бебутов).

После приезда в 1845 г. М.С. Воронцова на Кавказ в качестве наместника в его гражданской канцелярии в Тифлисе сосредоточились все нити по управлению Кавказом, Закавказьем, Новороссийским краем. Как и при всех главнокомандующих, при М.С. Воронцове на Кавказе состояли адъютанты, имелась не только центральная в Тифлисе, но и походная канцелярия. М.П. Щербинин, управляющий гражданской канцелярией наместника, считал себя исполнителем творческих планов Воронцова, удивляясь его замыслам и той быстроте, с которой он разрешал «самые трудные вопросы»[697].

Одним из первых донесений М.С. Воронцова было «Отношение князя Воронцова к графу Киселеву, от 8-го июня 1845 года, № 557». Оно касалось переселения раскольников в Закавказский край. Воронцов просил дать ему время для активного сбора сведений о землях, пригодных для жизни переселенцев, и для личного посещения некоторых поселений раскольников. К тому же М.С. Воронцов предполагал создать комиссию, которая должна была объехать селения раскольников для выяснения их нужд и потребностей. М.С. Воронцов считал, что распространение русских поселений — дело чрезвычайно важное для социально-экономического развития края. Впоследствии во время приема депутации в Прочном Окопе, объезжая край, М.С. Воронцов, услышав от раскольников об их притеснениях, приказал открыть молельню и разрешить богослужение. Этот эпизод характеризует веротерпимость князя, не совсем даже согласовывавшуюся с тогдашними законами. «Если бы нужно было здесь исполнение законов, — говорил Воронцов, — то Государь не меня бы прислал, а свод законов!» Эта смелая фраза, сказанная с некоторой долей вызова, еще раз напоминала о тех широких полномочиях, данных М.С. Воронцову Императором.

М.С. Воронцов, назначенный на пост главнокомандующего Кавказской армией, не отказался от проведения военных операций в регионе. Но М.С. Воронцов стремился к нравственному покорению Кавказа, к естественному слиянию всех его частей с землями Российской Империи, а это возможно прежде всего через социально-экономическое и культурное развитие края.

Социально-экономическая и просветительская деятельность