Генерал-фельдмаршал светлейший князь М. С. Воронцов. Рыцарь Российской империи

Посетив так называемые темные ряды, где лавки и стены были увешаны богатыми материями, и провозгласив тост в честь граждан, Цесаревич возвратился в Караван-сарай, внутренние залы которого были убраны с восточной роскошью; золотая парча покрывала своды, шитые шелками по сукну, ковры украшали стены, дорогие турецкие шали драпировали фестонами карнизы, а бархатные диваны окружали гостиные.

Выйдя на балкон, Наследник увидел поистине сказочное зрелище: весь скат Авлабарской горы был очерчен огненными линиями, Кура, освещенная заревом, воды ее переливались золотым цветом, и на крутящихся водоворотах показывались иллюминированные плоты с танцующими на них лезгинку зрителями праздника.

Поблагодарив граждан Тифлиса за прием, Наследник в 12 часов ночи отправился в дом главнокомандующего.

По удалении Высокого гостя Караван-сарай был открыт для всех желающих, и сотни любопытных угощались в нем до 3 часов ночи, а на Армянском базаре народ пировал до рассвета.

29 сентября Цесаревич выехал из Тифлиса. После отбытия Августейшего гостя в воскресенье, 1 октября, в Ванкском армянском соборе была отслужена Божественная литургия. После молебствия духовенство отправилось на монастырский двор, где архиепископ Минае освятил столы с пищей для 1500 человек бедных людей, собравшихся у врат храма. Священник Патканов объявил им причину торжества, и тогда радостные крики, благословляющие имя Наследника, и громкое «Ура!» долго повторялись народом. Почетные граждане разносили нуждающимся вино, хлеб, зелень, мясо. На молебне присутствовали тифлисский военный губернатор и другие высокие гости.

Наследник Русского Престола посетил Эчмиадзинский монастырь. За 200 сажен перед северными вратами обители он был встречен многочисленным духовенством монастыря, в полном облачении, с крестом, хоругвями и образами, и при пении священных гимнов и колокольном звоне Его Высочество, идя рядом с Патриархом Нерсесом, вступил по золотой парче в монастырь и в собор.

Отслушав краткий молебен, Цесаревич прикладывался к иконе святого Копия и мощам угодников, «после чего, пишет Нерсес, Его Высочеству подали мы приветственную записку на армянском языке, изобразив в ней с искони одушевляющия всех армян заветныя чувства усерднейшей верноподданности к всемилостивейшему Престолу великой державы Российской»[708].

Из церкви Наследник отправился в палаты Патриарха, где для него были отведены специальные комнаты.

В девятом часу вечера состоялся обед на 16 кувертов. По правую сторону от Цесаревича сидел Нерсес с двумя архиепископами, по левую — князь В.О. Бебутов и другие. После обеда Цесаревич и Патриарх кушали кофе в отдельном кабинете и почти до 11 часов вели беседу на русском языке.

На другой день, 7 октября, после литургии Его Высочество осматривал древности Эчмиадзинского храма и прикладывался к святым мощам апостолов и других угодников. Посетив трапезный зал, помещение Эчмиадзинского Синода и древнюю монастырскую библиотеку, наследник пил чай у Патриарха, после чего, поблагодарив Его Святейшество за прием, Цесаревич простился с Нерсесом и отправился в Эривань.

Эчмиадзинский прием был подробно описан Патриархом в письме к княгине Воронцовой, на что княгиня отвечала: «Муж мой, совершив в течение нынешнего года два раза объезд почти целого края, вверенного его управлению, возвратился в совершенном, слава Богу, здоровий. Мы с восхищением узнали о прекраснейшем приеме, сделанном вашим св-ством Государю Наследнику, и душевно сожалели, что не могли быть оному свидетелями. Графиня Шуазель преисполнена чувствами живейшей признательности за драгоценную вашу о ней память. Она вместе со мною, с мужем моим и сыном испрашивает вашего, милостивый архипастырь, благословения. Кн. Елисавета Воронцова»[709].

В свою очередь князь М.С. Воронцов писал Патриарху Нерсесу от 29 декабря 1850 г.: «‹…› Его Императорское Высочество с восхищением говорил об Эчмиадзине и о вашем там приеме; и мы должны все радоваться, что Великий Князь к нам приехал, и что Бог нам помог таким образом, что у Наследника Престола останется самое лучшее впечатление обо всем, что он видел на Кавказе, и что все жители Кавказа узнали будущего их Государя и узнали, сколько он достоин высокого своего назначения ‹…›»[710].

В программе нравственного покорения Кавказа Воронцов умело использовал народные традиции и светские церемониалы. Как отмечал М.П. Щербинин, устраиваемые наместником в Тифлисе еженедельные вечера, балы и концерты имели цель «‹…› слияние туземцев с русскими и уничтожение ‹…› враждебной розни, искони существовавшей между ‹…› обитателями Кавказа ‹…›»[711].

Расходы на проведение светских церемониалов осуществлялись не за счет казенных, но личных средств князя.

В 1845 г. доходы Закавказского края достигали 1 649 1 51 рубля; в 1849 г. — примерно 2 000 000 рублей, а в 1852 г. — 6 226 492 рублей[712].

С первого года своего пребывания в Тифлисе Воронцов занимался его благоустройством.

Город рос — если в 1835 г. он насчитывал 25 000 жителей, то в 1847 г. население его составляет 43 862 человека.