Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи

Приблизительно в 1850 г. в Тифлисе произошел случай, еще раз подтверждающий, что в жизни трагедия и комедия присутствуют рядом. Ропот и недовольство жителей города вызвало решение мясных торговцев повысить цены на свою продукцию без видимых причин. Князь М. С. Воронцов приказал понизить таксы и строго наблюдать за его распоряжением. Это не понравилось мясникам, и они, договорившись, внезапно закрывают свои лавки. В течение двух дней город пребывал в посте, мясо нельзя было купить ни за какие деньги. Князь вызвал губернатора князя Андронникова и отчитал его за беспорядки в городе. Храбрый на войне, неприхотливый в быту князь, несмотря на то что в молодости служил в гвардии в Петербурге, остался по нраву и обычаям азиатским человеком, к тому же он слабо разбирался в русских законах. Раздраженный полученной взбучкой, князь направился в городскую Думу, где при полном стечении думцев стал кричать на городского голову, обвиняя его в происшедшем с мясными торговцами, на что тот резонно возразил, что за порядком в мясных лавках должна следить полиция, которая подчиняется Андронникову. Эти слова еще более вывели из себя пылкого генерала, закричавшего: «Если бы у меня теперь был кинжал, я бы тебя сейчас же заколол!» Затем он приказал ошеломленному секретарю высечь городского голову на площади. Князь Андронников приказал сообщить торговцам, что если они не начнут торговать мясом, то солдаты разобьют их лавки и выбросят их содержимое на улицу. Угроза подействовала, и мясо вновь стало продаваться в городе.

Спустя несколько лет, во время Крымской войны, князь Андронников, командуя Гурийским отрядом, при реке Чолок разбил 34-тысячный корпус Селим-паши, забрав в трофеи знамена и множество оружия.

Сохранение народных традиций – это сбережение души народа, его неповторимости, как бы ни удивительны они казались для тех, кто получил европейское образование и был непривычен к подобным действиям. Но, видимо, талант администратора и состоит в умении анализировать события, находить их истоки и причины возникновения, помня, что управлять – значит предвидеть. С древних времен в Тбилиси устраивались так называемые тамаши, похожие на русские кулачные бои. В них участвовали люди не только всех сословий, но и разных возрастов. В первое время после присоединения Грузии к России в Тбилиси тамаши были запрещены, но с прибытием князя Цицианова, благодаря просьбам жителей, тамаши разрешили. «Князь Цицианов сам выезжал на оные, не столько потому, что в нем текла грузинская кровь, как потому, что он считал сей обычай свойственным здешним характерам и приличным народу воинственному, окруженному повсюду неприятелями и в котором личная смелость и молодечество всегда < нужна была> для поддержания необходимого воинствующего духа»[699].

Воронцов предлагал во избежание беспорядков вынести тамаши за пределы города, где больше простора и нет общественных зданий, могущих пострадать. Это предложение поддержал Император Николай Павлович: «За городом дозволять, но с тем, чтобы, кроме рук, других орудий в драке не употреблять и всегда под надзором полиции, и кончать по данному от оной знаку, когда слишком разгорячатся»[700].

Среди народных праздников особенной любовью пользовался в Тифлисе массовый шумный карнавал – ксеноба. Он проводился в следующий за Масленицей понедельник и был последним всплеском веселья перед Постом. В XIX столетии считалось, что празднование ксеноба связано с победой грузинских войск над персами, которые сначала захватили город, но впоследствии были разбиты, причем персидский шах попал в плен. Он был переодет в шутовской наряд, и его с вымазанным сажей лицом возили по городу. Тифлисцы стали устраивать праздничное действо, представляя в игре эпизоды борьбы с персами. Воронцов любил ксеноба, встречая во дворце процессию с мнимым шахом, бросал в толпу горсти серебра.

Тифлис того времени был наполнен молодыми военными, по разным причинам желавшими служить на Кавказе под началом Воронцова. Многие из них никогда не вернутся в Россию, другие же, спустя время, займут высокие посты в государстве.

«Для окружающей его молодежи и приближенных, – вспоминал князь Дондуков-Корсаков, – нельзя было вообразить себе более снисходительного, внимательного и доброго начальника. Все шалости молодежи, разумеется, не имеющие характера ни буйства, ни явного неприличия, встречали скорее в нем симпатичный интерес к проявлению молодости, чем взыскательное отношение начальника к своим подчиненным»[701].

Однажды, возвращаясь из театра в прекрасную весеннюю тифлисскую ночь, Дондуков-Корсаков зашел поужинать в клуб, расположенный на площади перед домом главнокомандующего. К зданию клуба примыкал сад, в котором он нашел князя Васильчикова и двух-трех приятелей, ужинающих на открытом воздухе.

Молодые люди решили, что для услаждения слуха следует послать за оркестром. Менее чем через час 60 музыкантов развлекали в саду нескольких русских офицеров. Затем процессия отправилась гулять по городу, устраивая серенады своим товарищам.