Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи

В декабре 1853 г., ввиду ухудшения состояния здоровья, М. С. Воронцов просит Государя дать ему отпуск. Получив разрешение Императора, князь, по желанию Государя, обязался снабдить перед отъездом своего заместителя генерала Реада «подробными наставлениями о порядке его действия, дабы, таким образом, по отзыву Его Величества, существующая система управления, не будучи изменена в отсутствие князя Воронцова, он, по возвращении в край, имел бы полную возможность продолжать действовать по устройству края с прежним успехом» [728].

4 марта 1854 г. князь М. С. Воронцов с семьей выехал из Тифлиса. Патриарх Нерсес благословил своих отъезжающих друзей.

Разбушевавшееся ненастье и сильная простуда Воронцова вынудили путников задержаться на некоторое время в Ставрополе. Наконец 1 мая они прибыли в Мошны, откуда 14-го Михаил Семенович сообщал Патриарху Нерсесу: «Ваше св-ство! Я виноват перед Вами, что не писал вам прежде и что не поздравил вас в свое время с праздником Светлаго Христова Воскресения. <…> Мы думаем выехать отсюда 16-го мая через Краков в Дрезден и там по совещании с медиками поехать на воды, какия мне будут назначены. <…>. Здесь у нас погода прекрасная; в дороге я немного поправился и надеюсь с помощию Божией, что хорошия воды и совершенный покой от всяких дел дадут мне через несколько воротиться к вам в Тифлис и продолжать службу по-прежнему. Дай Бог, чтобы это случилось. Уверяю Ваше св-ство, что мысль опять скоро с Вами видеться – есть для меня самая приятная и одна из самых убедительных для возвращения в Тифлис <…>»[729].

Прошло почти полтора года, а здоровье М. С. Воронцова продолжало ухудшаться, и он вынужден был просить Императора об увольнении его с должности наместника и главнокомандующего на Кавказе. По этому поводу он писал из Дрездена Патриарху Нерсесу от 12 ноября 1854 г.: «<…> Богу не угодно было подкрепить мое здоровие так, чтобы я мог служить по-прежнему, а служить номинально и слабо – для меня невозможно, тем более что служба моя, в таком случае, не только не могла быть полезна для края, но даже была бы вредна. <…> хотя я не дорожу жизнью и всегда готов пожертвовать оною для пользы отечества, но, как это выше сказано, чувствую я совершенную уверенность, что вместо пользы оставление меня на прежнем поприще могло бы причинить вред и для меня один стыд и чувство, что я дурно кончаю долговременную мою карьеру <…>» [730].

Высочайшим приказом 22 июня 1855 г. Нарвскому егерскому полку было велено именоваться Нарвским егерским генерал-адъютанта графа Воронцова полком. В приказе по полку от 20 сентября 1855 г. М. С. Воронцов обратился к его военнослужащим со следующими словами: «Вполне уверен, что Нарвский полк, как и в Отечественную войну, сохранит свою прежнюю славу всякий раз, что в предстоящей Отечественной войне злые и надменные наши неприятели встретят груди и штыки, которые столь славно действовали несколько лет в Молдавии, на незабвенном поле Бородинском и потом во Франции, под Краоном и Лаоном»[731].

Таким образом, продолжалась связь времен, связь духовных и воинских традиций русской армии, одним из выдающихся представителей которой являлся М. С. Воронцов.

18 ноября (ст. ст.) 1855 г. в Зимнем дворце состоялась встреча Императора Александра Николаевича с М. С. Воронцовым.

Во время беседы Воронцов высказал мнение о необходимости переговоров между воюющими сторонами: «<…> Нам необходимо принять какую-то позицию, чем оставаться в настоящей ситуации; иначе мы совсем лишимся флота в Черном море <…>. Нам следует опасаться в будущем году серьезного нападения на Кронштадт, может быть, на Петербург, не говоря уже о Финляндии <…> принимая во внимание все эти вопросы <…> я лично убедился, что в жизненных интересах России и для славы и совести Императора нам следует не отказываться от представляемого нам случая быстрого заключения мира <…>». Воронцов полагал, что не может считаться постыдным мир, при котором мы не уступаем ни дюйма своей земли. Что касается ограничения наших прав на Черном море, то, по мнению Воронцова, эти права утеряны Россией после разрушения Севастополя. Воронцов считал, что мы не утратили влияния на Грецию, так как христиане понимают, что все, что они приобретут от будущего договора, есть заслуга России, ее усилий и жертв.

В конце беседы М. С. Воронцов попросил извинения у Императора за откровенность, с которой он излагал свое мнение. «Император, отпуская, обнял меня и сказал, что это он благодарит меня за откровенность с моей стороны, и убедил меня, что сделает все возможное для достижения мира»[732]. В августе 1856 г. истинный рыцарь империи получил последнюю крупную награду своего монарха – чин генерал-фельдмаршала.

* * *