Генерал Империи (СИ)

Второй номер его самолета – Петрович – был молчуном от природы. Сидит себе, смотрит в небо, выискивая самолеты немцев. Молча и неподвижно. Словно бы и не человек, а механизм какой. Ни песни спеть, ни поболтать о чем-нибудь лишенном всякого смысла. Да он даже стволом пулемета и то от скуки не водил из стороны в сторону. Просто держал его на фиксаторе. Иной раз Семен Семеныч даже забывал, что он летит не один.

Тишина. Небо в горизонт. Благодать.

Легкое, едва заметное движение за спиной – на месте второго номера. Ду-ду-ду… застрочил пулемет. Семеныч от этого аж вздрогнул и дернул ручку, что изрядно качнуло самолет.

— Семеныч! Твою мать! — рявкнул Петрович. И вновь дал короткую очередь из своего крупнокалиберного пулемета.

— Петрович, что там?

— Тройка. Справа. Сзади. Атакуют от солнца.

И словно в подтверждении его слов ударил кормовой пулемет ведомого. Тяжелые истребители шли экономным ходом, что и позволило немцам попытаться их атаковать. Шли бы полным – не догнали бы. Уже пробовали и не раз. Хорошая обтекаемая форма фюзеляжа, кабины и гондол двигателей, вкупе с тонкой, но фанерной обшивкой и отличной энерговооруженностью, решали. Истребитель выходил хоть и тяжелый, но очень шустрый. Маневренность страдала, конечно. Но он и не работал от нее, предпочитая бить на проходе и проводить штурмовку. А легкобронированная коробка кабины защищала от пуль основных калибров и шрапнельных шаров зениток.

Тр-р-р. Тр-р-р. Протарахтел пулемет на одном из немецких истребителей. Тр-р-р. Раздалась короткая очередь. Несколько пуль свистнуло рядом с кабиной. Одна даже пробила фанерную обшивку крыла. Впрочем, без последствий. Тяжелый истребитель таких повреждений мог выдержать очень много.

Семен Семеныч оглянулся.

Германские этажерки были уже совсем рядом. Пару раз цокнули пули о броневую коробку его кабины. И вот они уже ушли в пологом пикировании ниже парного звена, набирая энергию для атаки снизу – с самого беззащитного ракурса. Но просто от земли тяжелые истребители атаковать сложно – быстро, рывком подняться этажерки не могли. Мощности двигателей им для этого категорически не хватало.

Семен Семеныч подал ручку от себя и плавно поддал газа. Движки взревели. И самолет довольно круто нырнул к земле, стремительно разгоняясь. Его весьма крепкий тяжелый истребитель мог позволить себе полет со значительно большими перегрузками, чем легкие перкалевые этажерки противника. Тем более, что на нем уже стояли новейшие беспоплавковые карбюраторы, позволяющие не глохнуть двигателям при отрицательных перегрузках. Собственно, только Меншиков этим вопросом задался еще на стадии проектирования, что дало его тяжелым истребителям очень серьезное преимущество. Эти аппараты могли по-настоящему пикировать! Крепкие, мощные, бронированные и дорогие… но при грамотном применении они являлись силой практически непреодолимой в текущих условиях.

Вслед за ведущим ведомый поступил так же. Поэтому германские этажерки, дернувшиеся было вверх, выбираясь из пологого пике, просто проскочили мимо без всякой для них пользы. Даже очередь никто из них не дал. Не успел.

Минута.

Семен Семеныч вновь оглянулся. Немецкие истребители отвернули и уходили, прижимаясь к земле. Они знали – не догнать. И теперь пытались слиться с местностью. Он дал крен элеронами и потянул ручку на себя, проводя боевой разворот. Ведомый поступил так же, честно держась в хвосте ведущего на разумном расстоянии.

Ручку от себя и вперед – догонять супостата в пологом пикировании. Расстояние достаточно быстро сокращалось.

Ду-ду-ду. Заработали четыре лобовых крупнокалиберных пулемета ведущего тяжелого истребителя, отправляя короткую, но густую очередь пристрелки. Трассеры очень помогали. Поэтому тремя секундами спустя, чуть довернув самолет, он дал еще одну очередь.

Накрытие! Рой полудюймовых пуль попал в германскую этажерку. Без видимых последствий, впрочем. Ну – дырок насверлили в перкалевой обшивке. Невелика печаль, хотя ткань, конечно, такого изуверства много не вынесет.