Генерал Империи

Максим развернул свой дивизион в лейб-гвардии механизированный полк. Переименовал Штеттин в Штормград и запустил в нём на полную мощность автомобильный завод с верфью, что там имелись. Восстановил и даже повысил их возможности. Да и вообще – суетился как мог. Но тучи сгущались и над ним, и над Империей. Люди, рвавшиеся к власти в России, используя недалёких членов Августейшей фамилии, оказались вынуждены действовать без этих костылей, повыбитых у них из рук. В воздухе отчётливо запахло грозой: в России назревал государственный переворот. Скорее всего дворцовый, но с далеко идущими последствиями.

Армия раскололась. Сформировавшаяся кодла заговорщиков опиралась на генералитет Юго-Западного фронта, возглавленного Брусиловым после кризиса 1915 года. В то время как Северный фронт, возглавляемый Ренненкампфом, оставался верен Императору. Это привело к миграции командного состава с одного фронта на другой, усиливая настроения и рафинируя настроения личного состава, с одной стороны, а с другой – укрепляя уверенность заговорщиков в своих силах. Максим же, всё это наблюдая, считал: войну требовалось как можно скорее заканчивать. Ведь каждый день промедления усиливал вероятность переворота и, вероятно, бунта.

Первая мировая война была другой, нежели в оригинальной истории. Но в конце 1915 года, на год позже, она перешла к позиционному состоянию, стремясь вернуться в предусмотренную ей судьбой колею. По другой причине перешла – от общего истощения: очень уж кошмарными были потери первых двух лет. И глухая оборона стала выбором для всех сторон. Хотя бы на время. Чтобы собрать силы и поймать момент. Чтобы подготовиться.

Максим тоже готовился. Только иначе. Он привнёс на поля Первой мировой ещё никому не знакомые знания и приёмы. Поэтому легко прорвал раннюю форму позиционной обороны и вновь ушёл в отрыв. Но его вновь предали. И немцы вновь знали о плане операции до её начала. Поэтому, учтя опыт 1915 года, подготовились лучше. Да – Максим прорвался. Но дальше пришлось импровизировать, чтобы не попасть в ловушку. Тем более что Кайзер, неудовлетворённый работой старого Генерального штаба, заменил его на молодых и горячих ребят. Среди них оказались восходящие звезды Германии – такие, как Гальдер, Бек и прочие.

Наш герой, чудом вырвавшись из западни и захватив в плен самого Вильгельма II, решил добавить мистики во всю эту историю. Перчинки. Лёгкого налёта безумия. От скуки и дурацкого желания пошутить. Слишком всё нервно и глупо выходило. Но что-то пошло не так…

Дело в том, что немцы весь остаток 1915‐го и начало 1916 года потратили на изучение личности Максима и смогли выяснить, что до августа 1914 года его попросту не существовало. Вообще. Так не бывает, но факт. А тут и наш герой подоспел со своей дурацкой шуткой, стравливая им байки про эльфов, демонов и прочие чудеса. Бред? Бред и наивный лепет. Но для начала XX века, насквозь пропитанного кокаином и мистикой, – вполне нормальная тема. Там и не таким загонялись. Особенно если это не просто слова и под ними есть какие-то эмпирические основания. Хуже того, Максим невольно запустил совершенно излишние байки и среди своих солдат с офицерами. Ужаснувшись, он постарался всё спустить на тормозах и замять, но было уже поздно. Тем более что поступки его были странными и необычными…

Так, например, проскочив мимо Берлина, он устремился на юг. Прорвался к Зальцбургу. Освободил военнопленных в местном лагере. И всё бы ничего, но он взял и велел сложить небольшой курган из отрезанных голов тех австро-венгерских военнослужащих, что пытались использовать русских военнопленных в качестве живого щита. В устрашение другим. Очень уж его задел такой поступок. Вот и решил попугать супостатов, чтобы больше так не поступали. Но все вокруг поняли эту выходку несколько не так, как он ожидал.

Потом, вильнув жопкой, он отправился не к Вене, а в Италию – походом на Рим. Перепуганный король Италии сбежал из своей столицы, из-за чего и был захвачен в плен. А дальше начался натуральный цирк. Максим вынудил Виктора-Эммануэля перейти из лагеря Центральных держав на сторону Антанты, запугав расправой над всей его семьёй. После чего принёс в жертву быка на Капитолийском холме Рима. И следом – в соборе Святого Петра! – низложил короля и весь его род, с полного одобрения и согласия самого Виктора-Эммануэля и присутствовавшего там Кайзера. Провозгласив возрождение Римской Империи. Шок! Бред! Маразм! Но народу понравилось! И вполне легло на ту легенду, какую он – из дурацкого желания пошутить – сочинил в Мюнхене.

Дальше он отправился на север – блокировать отступающую австро-венгерскую армию. И таки добился того, чтобы враг не прошёл: надёжно запер Верону. А по пути, под Флоренцией, успешно провёл первое в мире встречное сражение достаточно крупных масс бронеавтомобилей. Берлин и Вена стремились заблокировать Максима и не дать ему действовать. Но не справились.