Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории Белого движения на Юге России

12 час. ночи. Чай пил вечером у Леонтовичей[281]. Кажется, писал про них, милые люди. Сейчас вернулся домой. В голове тяжесть. В сердце пустота, в душе мрак. В газетах сведения опять, что Ростов не взят и что все у нас, кажется, хорошо. Слава Богу, значит, с тобой не будет осложнений, и ты спокойно сравнительно существуешь в Екатеринодаре. А может быть, переезжают все в Севастополь? А телеграмм все нет ни от кого и ни о чем. И от тебя ничего нет. Непонятно и горько. Неужели если хотеть сильно и по-настоящему, то не прислать кого-нибудь сюда? Ну, может быть, я не прав. Только горько на душе.

18 февраля. 8 час. вечера. Ну, окончательно определилось, что я в Асхабад не поеду. Для ликвидации всех дел мне надо еще 2–3 дня, не больше. Затем через Владикавказ на Минеральные Воды и в Екатеринодар, к тебе, к тебе, милый, ненаглядный, родной мой, моя Мара. Я так оскорблен, унижен в своем русском чувстве, что хочется, кажется, уничтожить всех англичан, но они наши союзники, и задирание носа здесь отзовется там, на севере у нас. И приходится терпеть, смириться – сила солому ломит.

И так это тяжело, совсем нет сведений о том, что делается у нас там. Господи, как подумаю о Екатеринодаре, о твоей квартирке, так это такой рай, такой свет, такое счастье, что ты, кажется, недосягаемое, чудное, неземное в сравнении со всем тем, что здесь.

Хоть эти две семьи – Леонтовичей и Байковых – всячески меня ласкают, ну как родного, и я им бесконечно благодарен, но что они значат для меня? Пустой звук. Так приходится много писать, думать, принимать и говорить, что для себя просто не успеваю писать, и карандаш в руке ну просто болезненным стал.

11 час. вечера. Поужинали у Леонтовичей. Поиграл в 4 руки 7-ю симфонию Бетховена. Вспомнилось старое дореволюционное время и мое детство, когда я был влюблен по-юношески в эти симфонии и ничего другого и знать не хотел. Сейчас перечел газеты. Всюду ликование, что части Добр. армии ушли, и таким образом край очистился от «вражеских элементов». Ты видишь, каково в такой атмосфере жить и действовать, да еще под давлением англичан.