Генерал Карбышев

— Не я, а те, кто заставляет войска стрелять в безоружных людей, пороть крестьян в селах, — вот кто позорит честь офицеров.

Других сведений о суде пока нет, за исключением самого приговора: общество офицеров потребовало от Дмитрия Михайловича подать в отставку, уйти в запас сроком на год. Суд проявил «великодушие», учитывая заслуги обвиняемого и полагая, что он «одумается», раскается.

В поисках пристанища и работы Карбышев переехал из Никольск-Уссурийского во Владивосток. Но и там крамольному офицеру нельзя было устроиться на гражданскую службу. Тяжелое материальное положение заставило его пробавляться случайным заработком чертежника.

Но призвание оказалось сильнее любых обстоятельств. Дмитрий Михайлович выписал из Петербурга необходимые учебники для подготовки в Инженерную академию. В 1907 году во Владивостоке формировался еще один саперный крепостной батальон. Срочно понадобились опытные офицеры. Об этом узнал Карбышев. Ради того чтобы стать инженером-фортификатором, он возвратился в царскую армию, в которой не хотел служить, и стал командиром роты Владивостокского крепостного саперного батальона.

«Работы было много, крепость реконструировалась, — вспоминает А. Чукарев. — Возводили бетонные форты вокруг Владивостока, на вершинах сопок расчищали площадки для орудий, строили укрытия для стрелков, пулеметные гнезда… Целыми днями Карбышева можно было видеть на строительных объектах, а в остальное свое время он упорно готовился в академию»[1].

Выдержав предварительные испытания во Владивостоке, Дмитрий Михайлович опять отправился в Петербург.

Снова в Михайловском замке

Интересные подробности о жизни Д. М. Карбышева приведены в записках старого товарища и сослуживца Карбышева полковника В. М. Догадина, переданных Центральному военно-инженерному историческому музею. Впервые он встретился с Дмитрием Михайловичем через два года после русско-японской войны — в Петербурге, в том самом Михайловском замке, где Карбышев окончил инженерное училище, а затем уже вернулся сюда, чтобы держать экзамены в Инженерную академию.

Вот отрывки из неопубликованных воспоминаний В. М. Догадина, воссоздающих не только обстановку в академии, но и образ самого Карбышева, — надеемся, читатель не посетует на пространность этого свидетельства.

«…Держать экзамен полагалось в так называемой „обыкновенной форме“ (мундир с погонами и красным кушаком, при орденах), и на груди многих офицеров сияли орденские отличия.

Особенно много этих отличий, привлекавших к себе общее внимание, было у офицера, прибывшего с Дальнего Востока. У него ордена были не только на груди, где носились ордена третьей и четвертой степени, но и на шее у воротника. Здесь блистал орден Станислава второй степени с мечами. Больше ни у кого из офицеров такого ордена не было.

Да и грудь этого офицера была разукрашена необычайно. Ордена Владимира, Анны, Станислава, все с мечами и бантами. Левее их располагались три медали…

Ростом он был ниже многих других офицеров. Волосы черные, коротко стриженные, зачесанные кверху. Маленькие усы, закрученные на концах. На смуглом лице — следы оспы. По своему сложению он был худощав, строен и подтянут.

Говорил он тихо, не повышая голоса, быстрым говорком, отрывистыми фразами, уснащая их афоризмами и острыми словечками. Привлекший наше внимание офицер оказался Дмитрием Михайловичем Карбышевым, прибывшим из Владивостокского крепостного саперного батальона. Ему было тогда около двадцати восьми лет… Он был таким же, как и все остальные товарищи, только отличался большей сдержанностью и как бы настороженностью, которая казалась нам сухостью. Только теперь мне стала понятна его замкнутость, когда в его биографии я прочитал следующее: „В 1906 г. я ушел с военной службы в запас. Причина — нежелание служить в царской армии. Поводом послужило предъявленное мне обвинение в агитации среди солдат, за что я привлекался к суду „Общества офицеров“.

Экзамены в академии начались 20 августа 1908 года. Сдавать их предстояло по 23 предметам в течение одного месяца. Абитуриент отвечал перед комиссией по вынутому им билету. Если не смог дать удовлетворительных ответов, ему предоставлялось право взять второй билет и отвечать на него уже в присутствии инспектора класса полковника Зубарева.

Офицерам, не ответившим и на второй билет, полковник крепко жал руки и желал удачи на будущий год.

С первых же дней многие офицеры удостоились крепкого рукопожатия инспектора.

Дмитрий Карбышев был тщательно подготовлен. Как сейчас вижу его небольшую стройную фигуру у классной доски. Слегка наклоненная голова, серьезное лицо. Он спокойно и уверенно отвечал на вопросы билета, чуть помахивал утвердительно в такт своим словам правой рукой, в которой держал мелок“».

Кандидат военных наук полковник П. И. Бирюков разыскал документы, подтверждающие воспоминания В. М. Догадина.