Генерал Карбышев

Рецензия была блестяще аргументирована. Возражать против доводов Д. М. Карбышева я не мог. Он справедливо писал о необходимости дополнительной проверки массового поточного подрыва рельсов двухсотграммовыми толовыми шашками, о необходимости тщательно обеспечить безопасность не только подрывных команд, но и войск, находящихся вблизи разрушаемой железной дороги. Да и о многом другом.

Я не успел доработать статью. И теперь, приближаясь к Москве, думаю о встрече со своим рецензентом. Хочу посоветоваться с ним…

И вот я в редакции.

Сотрудник журнала „Война и техника“ встает, увидев входящего в комнату сухощавого человека лет сорока пяти. Тщательно причесанные редкие волосы его чуть тронуты сединой. С узкого лица строго смотрят карие, кажущиеся холодными глаза. В петлицах хорошо сшитой шинели два ромба.

— Карбышев, — пожимая мою руку, говорит он.

Садимся. Карбышев и сидя не теряет осанки. Чувствуется, что постоянная подтянутость привычна ему.

По просьбе Дмитрия Михайловича рассказываю об опытах массового подрыва рельсов поточным способом.

Этот способ вдвое сокращает расход взрывчатых веществ и почти в пять раз увеличивает производительность подрывных команд по сравнению со способом, описанным в Наставлении к подрывному делу.

Поточный способ подрыва — мое детище. Естественно, что я увлекаюсь и немного горячусь.

Карбышев слушает внимательно, не перебивая.

Умолкаю. Нетерпеливо жду его ответа.

Дмитрий Михайлович вскидывает брови.

— Все делали правильно, — говорит он. — Но ваш опыт подрыва, хотя и значителен, остается опытом мирного времени. А в мирное время допускается много условностей, которых не будет на войне. Следовательно, поправки придется вносить на ходу? Так?

— Мы стремились приблизиться к условиям военного времени…

— Понимаю. Но работали вы в основном с модельными шашками. Стало быть, каков будет эффект от массовых взрывов снарядов, от разлета осколков рельсов, вы сказать не можете. А знать это надо. Могу посоветовать лишь одно: дополните свои опыты, проводите тренировки и ночью, надежно обеспечив безопасность, взрывая боевые заряды. Если проверка подтвердит вашу правоту — можно будет рекомендовать поточный способ войскам. Но проверка должна быть тщательной!

Забегая вперед, скажу, что в 1934 году, будучи в Москве на учебе, я без предупреждения зашел на работу к Дмитрию Михайловичу Карбышеву. Он принял меня как старого доброго знакомого.

Выслушав мои соображения об инженерных минах различного назначения, в особенности о минах замедленного действия, Карбышев заинтересовался ими.

— Вам надо написать на эту тему диссертацию! — горячо убеждал он.

В годы моей учебы Карбышев присутствовал на наших полевых занятиях. Вставал он одним из первых и, хотя ему часто нездоровилось (ведь уже тогда было за пятьдесят), ни разу не ушел с занятий, оставался с нами до конца, даже в самую ненастную погоду. Делая заметки, хронометрировал, охотно помогал, если к нему обращались за советом.

Никогда не забуду такой случай. При отходе от минированного объекта, где были воспламенены зажигательные трубки, один из красноармейцев споткнулся и упал. Прежде чем мы успели что-то сообразить, Карбышев подбежал к бойцу. Отходили они уже вместе…»[5].

Свое шестидесятилетие Дмитрий Михайлович отмечал в узком кругу родных и друзей.

Скромная квартира на Смоленском бульваре, в доме № 15, где когда-то помещалось Главное военно-инженерное управление. Небольшая столовая. Собралось много гостей. Среди них и давние сослуживцы, профессора и преподаватели военных академий — ученики Карбышева.

Тепло и радушно встречали гостей Дмитрий Михайлович и его жена Лидия Васильевна.

«Старики» рассаживались по одну сторону стола, молодежь образовала отдельную компанию.

Дмитрий Михайлович вошел в столовую последним, и так получилось, что в углу, среди молодежи, пустовал один стул — быть может, нарочно оставленный молодыми для него. Усаживаясь, он сказал:

— Ну вот и хорошо, я в своей тарелке, среди молодежи!

Кто-то из гостей пошутил:

— Ты что это, старик, вздумал изменить нам и затесался в младое племя?

Зная, что хозяин дома не лишен юмора, гости притихли, ожидая ответа. Но Дмитрий Михайлович спокойным тоном спросил:

— Разве я старик?

И попросил у гостей несколько минут внимания. Выйдя из-за стола он подошел к двери, ведущей в его кабинет, и, ловко подпрыгнув, схватился за гимнастические кольца, ввернутые в верхней перекладине дверной рамы.

Легко, почти грациозно, он сделал несколько сальто-мортале, которым мог бы позавидовать самый заправский гимнаст, и мягко спрыгнул на пол.

Весь сияющий, с юношеской улыбкой на лице, он радостно воскликнул:

— Вот какой я старик!

Гости дружно провозгласили тост за его здоровье и счастье.

— 26 октября 1940 года в связи с 60-летием Дмитрий Михайлович Карбышев был награжден орденом Красного Знамени.

Дочери своей, Елене, он писал в Ленинград: «Столько людей меня поздравили с шестидесятилетием, что от рукопожатий правая моя рука стала на 10 сантиметров длиннее левой».