Генерал Коммуны

Перестрелка усилилась. Пулей сбило ветку над головой Артура, и клейкие от сока листья платана посыпались ему на шею, руки. Ему стало досадно: разве это настоящий бой — валяться в траве да греться на солнышке? Выставив вперед шаспо, он прополз под скамейками и, прячась за низенький барьер, идущий вдоль аллеи, добрался до нарядного газетного киоска, изукрашенного жестяными рекламными щитами. Киоск находился как раз посредине между версальцами и коммунарами. Довольный своей выдумкой, Артур устроился за углом. Отсюда прекрасно видны эти краснорожие «мясники» возле пушек. Он тщательно прицелился, но в это время за спиной раздался шорох. Вздрогнув, Артур огляделся: к нему ползком на животе пробирался парень, его растрепанные рыжие волосы прилипли к потному лбу. Артур сердито помахал рукой: «Поворачивай обратно, разве ты не видишь, здесь вдвоем не уместиться, только будем мешать друг другу», — но парень не желал замечать его знаков. Ладно, Артур решил не обращать на него внимания. Он опять поднял шаспо и прицелился в спину артиллериста, стоящего у лафета. Ясно, что по дыму выстрела его тут скоро откроют, но до этого надо успеть снять хотя бы двух человек из орудийной прислуги. Палец Артура ложится на спусковой крючок, и в это время парень хватает его за плечо. Артур оборачивается, шипит в бешенстве:

— Чего тебе еще надо?

Рыжий молча показывает на заднюю стенку ларька. Артур не сразу понимает, в чем дело. Наконец он догадывается:

— Забраться туда? Да? — Ему неловко за свою грубость.

Они штыками вскрывают дверь и влезают внутрь. Здесь темно и пахнет типографской краской.

Артур усаживается на высокий табурет, кладет на прилавок пачку патронов. Рыжий ложится внизу в ногах у Артура, сдвигает фанерный щит, и они «открывают торговлю». Они стреляют одновременно, чтобы спутать версальцев. Ружейного дыма снаружи не видно, он задерживается щитами.

Пушки успевают сделать только по одному выстрелу и умолкают. Прислуга, напуганная невидимым огнем, разбегается. На мостовой остаются трое раненых. Офицер вынимает пистолет и толкает солдат вперед к покинутым пушкам.

— Бей его! — командует рыжий. Они снова стреляют. Офицер взмахивает руками и падает. Артур в восторге толкает парня ногами в бок. Версальцы все еще недоумевают, откуда стрельба.

Киоск полон дыма. Они плохо различают цель и вынуждены часто останавливаться, чтобы протереть слезящиеся глаза. Особенно достается Артуру — он сидит наверху.

Проходит еще несколько минут, и первые пули с грохотом и скрежетом пробивают жестяные щиты: дым, выходящий из щелей, замечен версальцами.

— Есть пословица… — кричит Артур вниз.

— Какая? — спрашивает парень.

— Пока соображает мудрец, соображает и дурак.

На прилавке слева от Артура вдребезги разлетается какая-то бутыль, затем внизу слышится странная возня и сдавленный вскрик.

— Что случилось? — наклоняется Артур. — Ты ранен?

— Хуже. Это, наверное, клей. Я ничего не вижу.

Они выбираются наружу и ползут к своим. Несмотря на опасность, Артур не может удержаться от улыбки: вся голова, лицо, плечи рыжего залиты густой желтой массой клея. Этот нелепый случай веселит весь отряд.

Орудия снова стреляют. Простор бульвара делает их огонь убийственным. Несколько выстрелов — и жалкая баррикада разворочена. Отряд Грассе отступает, унося с собою раненых, цепляясь за каждую тумбу, дерево, подворотню. Так проходит еще полчаса. Всего один квартал отделяет теперь версальцев от площади Мадлен.

Грассе смотрит на часы.

— Нужно задержать их еще на двадцать минут. Домбровский постоянно твердил: «Ничего не сделано для победы, пока остается сделать хоть один выстрел». Сейчас главное.. — Грассе не успевает договорить и падает лицом вперед. Кровь льется из маленькой раны на затылке.

Артур осматривается. На втором этаже соседнего дома поспешно захлопнулось одно из окон. Артур стреляет туда, потом бежит к парадному. У подъезда безмятежно дремлют каменные львы. Рядом с Артуром оказывается рыжий парень, — они теперь неразлучны. Они стучат прикладом в дверь, никто не открывает. Рассвирепев, они выбивают прикладом зеркальные стекла и стреляют наугад в темноту вестибюля. Артур вдруг замечает сбоку, на ограде, флаг. Американское посольство! На мгновение он останавливается в нерешительности. Потом вспоминает разговор с Робертом Ридом, сбивает прикладом флаг и топчет его ногами.

Боковыми переулками они возвращаются на площадь Мадлен. Перелезая через двухметровый гребень каменной баррикады, они задерживаются, по-хозяйски пробуя каблуками крепость кирпичной кладки, осматривают амбразуры.

— Здесь тоже не зевали.

— Кретины, думали застать Домбровского врасплох.

Отправив на Монмартр Вермореля, Домбровский продолжал тревожиться о судьбе Монмартрских холмов. Он поручил оборону церкви св. Мадлен и прилегающих кварталов начальнику штаба Фавье и собрался сам проехать на Монмартр. Брюнеро-отец раздобыл где-то верховых лошадей, и они двинулись — впереди Рульяк и Артур Демэ, за ними Брюнеро с сыном, сзади Домбровский и последний оставшийся при нем адъютант Рожаловский.