Генерал Кононов. Том I

Снегопад, гололедица, бездорожье, а затем весенняя распутица, делали отступление немецких войск катастрофическим. Оставлялось огромное количество военного снаряжения. Десятками километров стояли тысячи горевших немецких автомашин. Горели, утопая в липкой грязи. В городах, в станицах, пылали немецкие военные склады. Немцы сжигали все, что не могли взять с собой. Взрывались городские учреждения, казармы и т. п., спиливались телефонные и телеграфные столбы. Уничтожалось все то, чем могли-бы воспользоваться следовавшие за немцами советские войска. Пламя и дым сопровождали уходивших немцев. Отступление немцев с Кавказа и Кубани не было для них столь трагично, сколь это оказалось трагичным для жителей этих краев. Не потому, что немцы сжигали все на своем пути, не потому, что вновь пришлось этому несчастному народу переживать ужасы войны, но потому, что приходилось поневоле покидать родной дом, родимый край — Родину — Отечество — и уходить с врагом в неизвестность. Уходить с врагом приходилось не потому, что этот чужеземный враг принуждал идти с собой — нет. Бежать приходилось от Красной армии — от своих. Вместе с наступающей советской армией шел внутренний враг, — враг смертельный. За спинами фронтовых солдат шли полчища сталинских надсмотрщиков, шли подлинные враги народа, щелкая зубами в предвкушении кровавой расправы. Миллионы, беженцев тащились по степям Кубани. Трагичную картину представляли эти беженцы. За неимением транспорта (немцы мобилизовали для своих нужд буквально всех лошадей) шли пешком по сугробам снега, по обледеневшим дорогам, а весной — по колено в вязкой грязи: женщины, дети, старики, старухи. Больных, немощных и малый детей тянули на санках, на тележках, а то и несли на руках. Изнемогшие, потерявшие силы двигаться, падали и, прижимая к себе малых детей, тоскливым, полным ужаса взглядом, провожали уходивших. Гремевшие пушки все ближе и ближе приближали кровавую расправу — шли полчища сталинских палачей.

Едва-ли можно словами описать этот ужас; ужас, постигший миллионы советских граждан. Такая-же картина творилась не только на Кубани, но по всему фронту — от Ленинграда до Черного моря. Миллионные массы беженцев бежали от своей армии, прося защиты у чужеземного, презирающего их жестокого врага.

Неслыханное в истории человечества явление. Чудо двадцатого века. Бежали миллионы «изменников». Кому изменили они? — своему смертельному врагу Сталину? Но врагу-ж не изменяют. Изменить можно другу. Изменили Родине? Но изменниками Родины могут быть единицы, десятки, сотни, ну, пускай, тысячи, но не миллионы же в конце-то концов. Приходили же в Россию не раз чужеземные враги. И каждый раз народы России, даже при «проклятых царях», вставали грудью, не щадя жизни, жен, детей и имущества, на защиту и спасение своего Отечества.

Царский режим не был сладок для трудового народа. Величайшие русские поэты, как Пушкин и Лермонтов, за критику власти подвергались преследованию, не говоря о менее известных писателях и поэтах. Требования рабочих, выражаемые забастовками, рассматривались царской властью, как бунты, разгонялись жандармерией и сопровождались арестами и тюремными заключениями. Больше того: барин бил своего мужика, офицер бил солдата. В крепостное право барин покупал и продавал своих крепостных, как скот.

Лермонтов, не спроста сосланный на Кавказ за свое стихотворение «На смерть поэта», посвященное величайшему русскому поэту А. Пушкину, писал:

«…Прощай, немытая Россия,

страна рабов, страна господ,

и вы, мундиры голубые,

и ты, послушный им, народ…»

И несмотря на эту «немытую Россию», «изменников» Родины в борьбе против внешних врагов России тогда не было. Отступала наполеоновская армия также, как и гитлеровская из России, но этих миллионов «изменников» и в помине не было. Не было даже единиц. При чем французы не были нацистами и не называли русский народ унтерменшами, наоборот, Наполеон пытался подкупить русских крепостных крестьян обещанием свободы. Но изменников Родины не оказалось. Всему культурному миру известно, каково было отношение гитлеровцев к народам СССР и, не смотри на это, с гитлеровской армией уходили миллионы беженцев.

При начавшемся отступлении немцев с Кавказа, после небольших боев с передовыми частями красной армии, оторвавшись от противника, наша сотня отступала в направлении к Майкопу. Под Майкопом нас настигли советские войска. В станице Ханской завязался бой, однако атака их была отбита и на следующее утро мы продолжали отходить. Немецкая авиация очень помогала отходившим войскам, бомбежками ослабляя советские силы еще на исходных позициях.

Немцы отступали спокойно, не торопясь, крепко огрызаясь. Оставляемый, из-за бездорожья, механизированный транспорт, много ослаблял их боевую мощь, однако, паники не было и по прежнему железная дисциплина царила в армии.