Генерал Кононов. Том II

Вот эти то «барины» и «барыни», потеряв все и вся, болтаясь заграницей и валят всю вину за революцию на «жидов» и кого угодно, только не на самих себя. Евреев же в лагерь большевиков толкнуло их бесправное положение в царской России, которая была для многих из них любимой родиной. И отнюдь не все евреи пошли за большевиками. Были из них и ярые антибольшевики. Были из них многие честные люди и горячие патриоты России и немала их погибло в борьбе против большевиков. Поверьте мне, что никакие евреи, никакие большевики, никакие социалисты не в силах бы были устроить революцию в России, если бы не было тех печальных причин, порожденных самой системой государственного строя, заставивших народ с оружием в руках подняться на революцию.

Еще раз говорю вам, мои родные, не обращайте внимания на болтовню этих обанкротившихся «господ», а ищите себе друзей и соратников в настоящей борьбе среди тех эмигрантов, которые свято хранили на своей груди священное трехцветное русское знамя, идя с ним в бой и умирая на поле боя. Ищите себе соратников среди храбрых русских воинов Белой Армии, среди белых орлов. Они скорее поймут вас. Они скорее признают свои ошибки и поймут причины их трагедии. Они скорее пойдут с вами по одному пути. Я знаю, что генерал Власов храбро сражался против Белой Армии в гражданскую войну и у меня ни к нему, ни к кому-либо другому сражавшемуся лично против меня, нет никакой ненависти, ибо для меня понятным стало очень многое.

Двадцать пять лет размышлений в эмиграции, на чужбине не прошли для меня даром и я, генерал Шкуро — «страшный белобандит» — совершенно откровенно заявляю вам, мои родные, — у меня хватало мужества сражаться на фронте тогда, хватает этого мужества у меня и теперь признать все свои грехи и ошибки и сказать во всеуслышание: я готов идти со всеми вами за истинным сыном русского народа — за генералом Андреем Андреевичем Власовым, призывающим всех нас идти с народом за народ!» — торжественно закончил ген. Шкуро.

Все офицеры с искренним восхищением слушали ответ ген. Шкуро. Помнится, лично я с разинутым ртом, как завороженный слушал его речь. Я сидел в стороне с группой танцоров, рядом со знаменитым баянистом нашего полка, приглашенных по случаю этого торжественного обеда, и не спускал глаз с полюбившегося мне больше всех других старых генералов — генерала Шкуро. Я старался не пропустить ни одного сказанного им слова. От его слов у меня першило в горле и хотелось обнять и расцеловать, как родного отца, старого казачьего героя, оказавшегося не только храбрым, но и весьма умным человеком.

На вопрос, как следует рассматривать казачество — как народ или как сословие, в каковое определила царская власть казачество, Донской Атаман ответил:

«В царской России население делилось на ряд сословий, как например, — дворянское, купеческое, мещанское и т. п., но нигде в России не существовало ни раньше, ни теперь ни дворянских, ни купеческих, ни мещанских ни рек, ни городов, ни степей, а существовали и существуют казачьи реки, казачьи станицы, хутора, казачьи степные просторы, горы и леса, — казачья собственная территория, обильно политая казачьей кровью. Существовали и существуют казачьи писатели, историки и поэты. Существовали и существуют казачьи войска, казачьи генералы, офицеры и под-офицеры, рядовые воины казаки — поэтому казачество является не сословием, но народом впитавшим в себя не только русский народ, но и многих сынов и дочерей других народов России и не России и создавшим свою собственную жизнь, быт, нравы, культуру и государственную систему обоснованную на принципах подлинной демократии.

Рассматривать казачество, как сословие совершенно абсурдно и к тому же сугубо безграмотно. Русский ли казачий народ или нерусский?

Да, казаки народ русский, но русский — да не тот.

Австрийцы тоже народ немецкий, но немецкий, да не тот. Австралийцы тоже народ английский, но английский, да не тот. Если австрийцы и австралийцы согласятся считать себя сословием, тогда, может, согласимся и мы — казаки». — шутя закончил свой ответ Донской Атаман.

На вопрос, имеет ли право казачество совершенно отделиться от России, Донской Атаман ответил:

«А почему же нет?!