Генерал Корнилов

Генерала Алексеева выбрал сам Николай II. Вместе, бок о бок, они работали в течение последних полутора лет. В сложные придворные интриги Алексеев втянулся помимо своей воли. Давнишнее генеральское фанфаронство питалось надеждой на воцарение Михаила И. Но если прежде смена государя совершалась в царской спальне («апоплексический удар»), то теперь о своей силе открыто заявляла армия. И пусть только попробуют возразить! Сначала вроде бы все совершалось по-задуманному: назначение на столичный округ генерала Иванова, грозное выдвижение к столичным пригородам конного корпуса Краснова. Армия действовала безмолвно, но неотвратимо. Генералы не мастера болтать с трибуны. Да и зачем? Солдатский штык, казачья шашка выскажутся красноречивей всяких громких слов!

Как все недалекие самонадеянные люди, генерал Алексеев рассчитывал завершить интригу с воцарением царского брата силой армии. А кто еще в состоянии ей возразить? Но вот отречение одного состоялось. Что же со вступлением другого? Почему задержка? Так не полагалось… А тут еще эта проклятая болезнь!

Телеграмма генерала Аверьянова помогла преодолеть сомнения. В Питере тоже ведь думают… Правда, вместо Корнилова на столичном округе он предпочел бы видеть совсем другого генерала. Однако в этом с ним не посоветовались – не сочли нужным. Пусть! В складывающейся обстановке в общем-то годился и Корнилов. Борозды, как говорится, не испортит… не должен бы испортить!

Жаль, Корнилов был из числа непосвященных. На него ведь не рассчитывали совершенно. Но… пускай, им там виднее.

Как службист, Алексеев знал, что для вступления Корнилова в должность потребуется одобрение двух военных инстанций, двух реальных лиц, прежде всего, конечно, генерала Брусилова, командующего войсками Юго-Западного фронта. А Брусилов, как и сам Алексеев, сильно недолюбливал Корнилова. Узелок их стойкой неприязни завязался два года назад в Карпатах.

Прикрывая отступление, Корнилов вынужден был «положить» свою прославленную Стальную дивизию, а совершив побег из лагеря военнопленных и пробравшись к своим, угодил под следствие и военный суд. На этом настоял Брусилов, обвиняя Корнилова в гибели Стальной дивизии. От суда и приговора Лавра Георгиевича спасли великий князь Николай Николаевич и бывший командующий Юго-Западным фронтом генерал Н.И. Иванов.

Отношение самого Алексеева к преуспевавшему, быстро хватав шему чины и ордена Брусилову было такое: чистюля.Воспитанник аристократического Пажеского корпуса, Брусилов привык свысока посматривать на генералов из простонародья, а таких в русской армии на этой войне было абсолютное большинство… На брусиловскую неприязнь к Корнилову наслаивалось еще и сознание того, кому он все-таки был обязан счастливым избавлением от клещей Макензена.

Как отнесется Брусилов к столь высокому и совершенно неожиданному назначению Корнилова? Крайне самолюбивый, он до сих пор переживает, что его бывший подчиненный избежал военного суда. Такие поражения он переживает тяжелее, нежели разгром на поле боя…

Кроме Брусилова, командующего Юго-Западным фронтом, новое назначение Корнилова должен одобрить сам Верховный главнокомандующий русской армией. А таковым до сих пор является не кто иной, как император Николай II. Формализм? Разумеется. Однако это ничего не меняет: закон требует неукоснительного соблюдения. Пусть государь уже отрекся и в настоящую минуту прозябает в своем салон-вагоне где-то на дороге из Пскова в Могилев, назначение нового командующего столичным военным округом обретет силу только после его подписи!

Сколько же продлится досадное и тревожное междуцарствие? Алексеев догадывался, что в хорошо продуманных планах произошел какой-то сбой. Ну, хорошо… пускай еще день, даже два. Но ведь законов-то Государства Российского и на эти дни никто не отменял!

Генерал Брусилов сам вызвал Алексеева к прямому проводу. Возражал он сбивчиво, раздраженно, упирая большей частью на то, что кандидатура Корнилова представляется ему «малоподходящей из-за чрезмерной прямолинейности». Разбирая ленту, Алексеев сжимал рукою пылающий лоб. Голова раскалывалась. Смятым, несвежим платком он утирал глаза. Отвечал он нервно, не пожелав входить в детальные объяснения. У него на руках имелся приказ из Петрограда. Армия, а тем более высшие штабы – неподходящее место для митингования… Брусилов поворчал и уступил. А что ему еще оставалось делать?

Вернувшись из аппаратной, Алексеев нашел телеграмму из царского поезда. Николай II подписал назначение Корнилова.

Поздно ночью Алексеев уведомил Родзянко и Аверьянова, что приказание исполнено.

Лавр Георгиевич Корнилов отправился к новому месту службы 4 марта.