Генерал Лебедь

После этого Черномырдин отваживается все же объяснить, что он не отказывался от своей ответственности за Чечню. 15 августа Лебедь снова летит в Чечню. Американской телекомпании «Си-Эн-Эн» он дает пояснения по поводу повторяющихся боев: «Еще нет официального соглашения о перемирии. Но фактически временное прекращение огня соблюдается. Конфликт с мятежниками нужно закончить без видимых победителей и проигравших».

Бои в Грозном затихли, хотя мятежники не выходят из города. Генерал Пуликовский жалуется на то, что мятежники продолжают вести отдельные бои, но называет временное прекращение огня, согласованное им и Масхадовым, лишь «обязательством не открывать огонь без нужды».

Лебедь решительнее, чем раньше, борется за то, чтобы осторожно продолжить переговоры: «Все войны, даже если они продолжались сто лет, вели в конце концов к переговорам и миру. Итак, я спрашиваю себя, стоит ли воевать годами, если в конце усаживаются, чтобы заключить договор о мире… И президенту надоела эта война. Каждый день войны наносит вред международному авторитету России. Поэтому я получил достаточно прав, чтобы решить проблему. Можно было бы ее решить здравым человеческим умом, однако попытались сделать это силой. Но рано или поздно нужно вернуться к разуму. Что касается позиции мятежников — для них было бы самоубийством согласиться, чтобы Чечня осталась частью России; в то же время у них нет выбора. Итак, нужно найти решение, которое поможет обеим сторонам сохранить лицо. Никто не выиграл, и никто не проиграл…».

То, что права Лебедя по сравнению с его первой поездкой в качестве посредника стали шире, подтверждают сообщения в средствах массовой информации. Они говорят о «концентрации колоссальной реальной власти в его руках с правом контролировать военных и гражданских руководителей, которые играют роль в конфликте, смещать их или назначать. У него есть право давать указания, которые обязательны для всех исполнительных органов, и он может руководить вооруженными силами и другими властными структурами. К тому же он будет контролировать финансовые средства, которые выделены республике. Этим он контролирует приток триллионов рублей…».

Правда, что касается сил, которые дергают за ниточки из-за кулис, это определение власти оказалось преувеличенным. Когда Лебедь во второй раз в течение одной недели в четверг, 15.8, прибывает в кризисный район, его целью является российская военная база Ханкала. Там он хочет поговорить с российским главнокомандующим Пуликовским, прежде чем отправиться в Новые Атаги для продолжения переговоров с Масхадовым, руководителем сепаратистов Зелимханом Яндарбиевым и главой республики Доку Завгаевым.

Александр Минкин, сопровождавший Лебедя, пишет: «В семь часов утра наш самолет направляется в Моздок, где находится крупный военный опорный пункт на Кавказе. Там приготовлен вертолет, который доставляет нас в Ханкалу — штаб-квартиру размещенных в Чечне федеральных вооруженных сил… Его первые впечатления о состоянии войск были ужасающими. «Наши парни изнурены, истощены, обовшивели и не понимают, что они здесь делают», — сказал он. Как бы в подтверждение они ошибочно обстреляли его конвой, а на одном контрольном посту, расположенном несколько дальше, смотрели под ноги, как будто они его не знают. В генерале все это, очевидно, пробудило воспоминания о службе в Афганистане. «В эпоху СССР, — говорит он, — у нас была сила и деньги, только разума нам не хватало. Сейчас у нас больше нет даже силы».

Прибыв в Ханкалу, они увидели, что казарма сияет хирургической чистотой. Генерал хотел бы срочно увидеть сначала солдатскую столовую. Большая столовая на тысячу мест выглядит так, как будто бы разделена на две разные части. Первая половина блестит и сверкает, столы чистые, на них приборы. Вторая заполнена всяческим хламом, на полу лужи раствора хлорной извести, опрокинутые столы, брошенные метлы, а в проеме двери, на другом конце, генерал еще видит спину последнего солдата рабочей смены, который тотчас исчезает. По-видимому, вовремя не успел закончить.

Впоследствии генерал-полковник Чуранов, заместитель министра обороны и командующий резервными частями российской армии, может только присоединиться к критике Лебедя. По пути делегации встречаются между тем солдаты, которые, вероятно, надели штатскую одежду или обувь. За полтора года конфликта в Чечню было вывезено три миллиона комплектов полного снаряжения. «Но где это все?» — спрашивает Лебедь. «Без сомнения, украдено», — отвечают ему. Машины, оружие или деньги — эта война стала с самого начала фантастическим и прибыльным базаром, на котором обогащаются особенно могущественные.