Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство

— Пусть я испорчена! — с достоинством отозвалась она и немного похихикала. — Но я живу интересно! Свободно! Ведь выпало же мне счастье быть с вами! Кстати, я обожаю кататься в машине!

— Такси вас устраивает?

— Вполне!

Илларион Венедиктович уже совершенно сурово спросил Лапу, что тот задумал. А Лапа не мог ему признаться, что в нём борются уже два противоположных желания: доставить удовольствие той, которую полагал полным ничтожеством, и отомстить ей за все коварства.

Словно учуяв это, она горячо защебетала, крепко держа Лапу под руку и наклонившись к его уху:

— Вы переполнены предрассудками и, простите, не очень современны… Такси! Такси! — закричала коварная девочка Верочка.

Сначала шофер не хотел пускать их в машину, но Лапа вежливо спросил:

— Почему? Вы свободны. Маршрутом мы вас не ограничиваем. Нам просто хочется покататься. Деньги у нас есть. Если же вас смущают мои синяки…

— Он один схватился с целой бандой! — гордо сообщила коварная девочка Верочка. — Один! И вышел победителем!

— Убедили, — невесело сказал шофер, — поехали. Но родители вас балуют, а это к добру не приведет.

Они промолчали на это замечание, через некоторое время спутница спросила Лапу:

— Откуда у вас так много сведений обо мне? Кто и зачем помогает вам собирать клевету и сплетни?

— Вы прекрасно знаете, что это не клевета и не сплетни, — не сдержавшись, громко ответил Лапа, не гляди на неё. — Мне о вас много рассказывал, например, генерал-лейтенант в отставке Илларион Венедиктович Самойлов.

— Генерал-лейтенант в отставке! — насмешливо воскликнула коварная девочка Верочка. — Этот старикашка?

— Кто вам дал право, — гневно спросил Илларион Венедиктович, — так неуважительно отзываться о пожилом человеке, который воевал за ваше будущее?

— Я его не просила!

Машина резко остановилась, и шофер, не оборачиваясь к пассажирам, тихо, но грозно сказал:

— Вот что… Как бывший фронтовик, я эту… дальше не повезу.

— Совершенно справедливое решение, — устало ответил Лапа. — Прошу вас. — Он открыл дверцу, помог ничего не подозревающей спутнице выйти, быстро сел обратно и едва, захлопнул, дверцу, как машина тронулась с места и быстро покатила вперёд.

Ни шофер, ни Лапа не. услышали возмущенного, истошного вопля коварной девочки Верочки: ведь её оставили почти на окраине города.

— Откуда только берутся такие? — даже не сердито, а растерянно спросил шофер. — А ты, парень, молодец. Больше с такими не связывайся.

— Я, пожалуй, пройдусь пешком, — печально сказал Илларион Венедиктович в полном согласии с Лапой, расплатился и вылез из машины.

Не успел он пройти и ста шагов, как у него больно кольнуло сердце, пришлось присесть на скамью.

«Ну, чего ты добился?» — спросил Илларион Венедиктович, а Лапа ответил: «Будто не знаешь? Немного отвёл душу. Отомстил ничтожеству». «Вполне понимаю тебя, — согласился Илларион Венедиктович, — а я хоть немножечко, да побыл в детстве! Но что мы обнаружили? — И сам ответил: — В войне за сердца и умы людей врагам нашим, к сожалению, есть на кого рассчитывать даже среди детей».

Голова у него словно налилась свинцом, весь он ослаб, сидел, держась руками за спинку скамьи, раздумывал вяло и туманно: «Что-то делает со мной грандиозус наоборотус… Но ведь мне захотелось пройтись пешком… А до дома так далеко… А там меня ждут… Позвать на помощь?.. Или так пройдет?»

Илларион Венедиктович потерял сознание, однако продолжал сидеть, инстинктивно держась руками за спинку скамьи, мгновениями сознание возвращалось к нему, он ещё крепче сжимал руки…

— Попрошу прямо и как можно быстрее! — скомандовал в это время Дорогуша шоферу. Звуки в металлической голове робота почти совсем затихли: он обнаружил того, кого искал.

А вокруг лежавшего на скамье Лапы уже собрались любопытные и оживлённо обсуждали, что могло случиться с мальчиком. Он был уже в глубоком обмороке.

— Попрошу остановиться!

Из машины вышел Дорогуша, перед ним все расступились в удивлении. Он бережно взял Лапу на свои механические руки, с помощью шофера уложил его на заднее сиденье, сам устроился в ногах.

По дороге Илларион Венедиктович очнулся, открыл глаза, увидел Дорогушу, сообразил, где они находятся, прошептал:

— Быстро к Ивану…

— Не понял, — ответил робот.

— Я понял, — сказал шофер, — мы, Дорогуша, едем к Гордею Васильевичу,

— Вас понял.

К концу пути Илларион Венедиктович пришёл в себя, но когда машина остановилась у подъезда, Дорогуша всё-таки помог ему выйти, под руку ввёл в лифт, вывел и, не убрав своей металлической руки, вошёл с ним в квартиру, сказал:

— Задание выполнено.

Все его начали благодарить, а Иван Варфоломеевич попросил:

— Ну, Лапа, рассказывай, что с тобой было. Обморок? Неожиданный? Что ж… В принципе лечить тебя, вернее, исследовать, могу только я. Сейчас привезут дозу одной составной части грандиозуса наоборотуса… Надо что-то придумать. И чтобы врачи были рядом.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — обеспокоенно спросил Роман. — Почему ты непослушен, как ребенок?

Илларион Венедиктович слабо улыбнулся и ответил: