Генерал-майор

– Ну, как вернусь из отпуска, так сразу и…

– А покуда, брат, не грусти!

Граф Федор всплеснул в ладоши и, весело подмигнув, сообщил:

– Нынче у Вяземских поэтический вечер! Четвертинские будут. Вася Пушкин. И еще – Иван Иванович Дмитриев, поэт и отставной министр! Эх… стихи почитаем… назовем девок… Ты, Денис, может, и жженку сварганишь, а? Ну, вашу, гусарскую. Всем любопытно… Петруша, скажи!

– Да, приходи, Денис. – Князь Вяземский говорил, как всегда, сдержанно, лишь глаза выдавали волнение. – Без тебя как-то скучно выйдет.

– Спасибо, друзья! – растроганно поблагодарил Денис. – Спасибо, что есть вы у меня, что не оставляете и в радости, и, вот, в горе.

– Да какое это горе, брат! Ты это… вечером не забудь.

– Не забуду. И жженку сварганим, запросто!

– Вот это ты, Денис, хват!

Засим пока и расстались. До вечера. И почти сразу после визита друзей к Давыдову явился еще один курьер, на этот раз от обер-полицмейстера.

– Карета ждет, господин Давыдов! Прошу пожаловать.

Доехали быстро. Обер-полицмейстер Москвы, действительный статский советник Ивашкин принял разжалованного генерал-майора ласково, с воодушевлением: сразу с порога усадил в кресло, предложил чаю…

– Я ведь, батенька мой, часом не люблю кофе-то. Больше предпочитаю чаек, по-нашему, по-московски, с баранками. Давайте, испейте-ка!

– С баранками так с баранками, – покладисто согласился гость. – Наливайте.

Чай пили не одни. Советник пригласил в свой кабинет еще и двух своих подчиненных – следственного пристава Николая Николаевича Уварова и коллежского регистратора Ивана Минькина. Всех тех, кто имел прямое касательство к делу по убийству девушек. Оба явились не так себе – в вицмундирах! Темно-синих, с витым серебряным кантом, опять же – при шпагах.

– Вот об этом сейчас и поговорим. – Начальник московской полиции вмиг сделался невообразимо серьезным и, кивнув на висевший в простенке парадный портрет государя, понизил голос: – И об его величества августейшем брате, цесаревиче. Если б вы, Денис Васильевич, в сем деле не засомневались, не поискали бы, то мои б остолопы… Впрочем, и их есть за что похвалить. А ну, Николай Николаевич, рассказывай!

– Слушаюсь, ваше пре…

Уваров вскочило было, но Ивашкин тут же усадил его обратно, властно махнув рукой:

– Сиди. И рассказывай.

Николай Николаевич пригладил бакенбарды и развел руками:

– Ума не приложу, с чего и начать? Разве что уважаемый господин Давыдов спросит?

– Спрошу! – ухмыльнулся гусар. – Немого взяли? Ну, того… писклявого.

– Не успели. – Следственный пристав огорченно развел руками. – Убитым его нашли. В шалмане одном, на Хитровке. Уж мы его проследили…

– Плохо, значит, следили! – отчеканил обер-полицмейстер.

– Виноват, ваше-с-ство… – Уваров опять сделал попытку встать, но снова был усажен с той же властностью, что и прежде.

– Что по великому князю? – не отставал Давыдов.

– Кто-то пытался перевести все улики на него. – Николай Николаевич почмокал губами и продолжал, незримо подгоняемый шефом: – Надо вам сказать, Денис Васильевич, убийствами мы занялись сразу же, как только получили анонимное письмо. Неведомый благодетель предупреждал о готовящемся убийстве некой мадемуазель Изольдовой. Ну, вы знаете, из балетных. Увы, я не отнесся к сему предупреждению серьезно, однако послал своего человека… Вот, господина Минькина, прошу любить и жаловать.

Юный агент Иван Иваныч поперхнулся чаем. Правда, тут же глянул на бывшего генерала довольно озорно – видать, совсем не боялся начальства. Ну, молодой еще, чего взять-то?

– Я тот чердак, про который в письме было указано, проверял, – пояснил коллежский регистратор. – Выстрелы не смог пресечь, опоздал. Однако чуть было не догнал злодея…

– Это он в вас разряженными пистолетами кидался? – спрятав улыбку, уточнил гусар. – Ну, там же, на чердаке.

– Он. – Минькин скромно кивнул. – Голову, гад, расшиб! Зато рожу свою явил, и я его запомнил. А пистоли сразу подобрал. Вернее, подобрали – я не один был, с напарником…

– Так кто стрелял-то?

– Тот, кого вы называете Немым или Писклявым. – На этот вопрос ответил следователь, Николай Николаевич. – Бывший Иловайского казачьего полка урядник, выгнанный за растрату. Он там заведовал казной.

– Так вы и за мной присматривали… – Чуть помолчав, Давыдов неприятно поморщился: кому же понравится, коли за ним тайно следят?

– По моему приказу, – скромно пояснил полицейский шеф. – Следили не столько за вами, сколько за девушкой, за той, у которой объявился браслет.

– А-а-а! – протянул Денис. – То-то вы так быстро и появились. Ну, там, у реки…

– Повезло, на отрока местного нарвались, – улыбнулся Иван Иваныч. – Он все и рассказал… Ну для кого еще в этакой-то глуши бокалы спрашивать? А так мы незаметно за почтовой каретой ехали, за мадемуазель Ивановой следили. И ждали убийц.

Давыдов скривился:

– Значит – на живца?

– На живца, господин Давыдов. А как же еще-то? Как бы взяли, как бы все доказали-то?

– Угу-угу… – Денис Василевич задумчиво покачал головой и, хитро прищурившись, спросил про Немого. Даже, лучше сказать, уточнил: – Говорите, на Хитровке в шалмане зарезали?

– Ну да, так и есть.