Генерал-марш

Достал папиросную пачку, полюбовался Красной планетой, на ладони взвесил.

– И вообще, не люблю в чужих драках участвовать. Товарищ Ким – свой, но и Агасфер не деникинец. Разберитесь вначале между собой, а потом других зовите. Сколько ребят из Техгруппы из-за вашей свары пропало? Жора… Егор Егорович меня на нынешнюю должность сосватал, вот я при ней и остаться хочу. Понятно?

Сказал – и о Париже подумал, где родичи Лафара проживают. Если совсем припечет, надо будет уходить, но не к тамошним эмигрантам, а к тем, кто держит установку Пространственного Луча. Найти бы к ним подходящий ключик, чтобы дорога на Тускулу открылась. А там пусть ловят раба божьего в межзвездном эфире!

Лариса Михайловна встала и спрятала портсигар, достав вместо него что-то очень похожее, но не из серебра, а из черного металла.

– Я и сама против вашей кандидатуры, Москвин. Агасфер вполне мог провести вербовку еще в тюрьме, а потом приказать Бокию вас выручить. Почти уверена, что так и было. Но Ким Петрович все-таки решил попробовать. У нас есть гарантия – Канал единственный, остаться же в ином мире вы не сможете, месяц-два – и рассыплетесь на молекулы. И никакие демоны не помогут! Так что не зарекайтесь… Чтобы не быть голословной, кое-что покажу. Мечтаете о Тускуле? Взгляните вначале на нашу планету!

Рука с черным «портсигаром» дрогнула, и в тот же миг прямо в черной пустоте под каменным потолком возник огромный голубой шар. Он мало походил на привычный школьный глобус, континенты едва угадывались, полюса покрывали неровные белые пятна, но не узнать Землю было невозможно.

Леонид встал. Голубая планета притягивала, маня, словно недоступная тайна. За редкими облаками, в черной ночной тени – Столица. Где-то там, в темном безвидном подземелье, он сам…

– А это вы, Москвин, – женщина словно читала его мысли. – Полюбуйтесь!

Голубой шар пропал, вместо него из пустоты соткалось что-то желтое, страшное, едва различимое среди синеватой мути. Голова… Перекошенный последней мукой рот, пустые впалые глазницы, перебитый нос в клочьях разорванной кожи…

– Гриша Пантюхин, – скрипнул зубами бывший бандит Фартовый. – Даже хоронить не стали, сволочи!..

Лариса Михайловна махнула рукой, убирая мрачное видение.

Повернулась.

– Ошибаетесь, Москвин! В нашей истории вам очень повезло, но везде бандитам такое счастье. В мире, с которым нам предстоит иметь дело, Леонид Семенович Пантёлкин был убит при аресте на улице Можайской 13 февраля 1923 года. Так что вы имели сомнительную честь увидеть себя самого в банке со спиртом. Понравилось?

5

Родион Геннадьевич вид имел несколько растрепанный. Ни шапки, ни картуза, пальто на одну пуговицу застегнуто – нижнюю, из раскрытого портфеля бумаги топорщатся, выпрыгнуть норовят.

– Ничего не понимаю, товарищи!

Развел длинными руками, улыбнулся виновато.

– Пригласил бы в гости, но, увы, лишен даже этой возможности. Видите?

Ольга и Семен Тулак переглянулись. Милиционеров в шинелях цвета маренго они заметили сразу. Один – возле самого входа в Дхарский культурный центр, еще двое служивых на мостовой. Как увидели, подумали о самом худшем. К счастью, обошлось. Достань Воробышка хоть слегка не в себе, зато на свободе.

Тулак разыскал кавалерист-девицу накануне вечером. Зашел в гости, чаю выпил, а потом предложил на следующий день навестить их общего знакомого, присовокупив, что скоро опять уезжает, причем очень надолго. Зотова охотно согласилась, чувствуя себя виноватой перед бывшим сослуживцем. За последние дни они виделись три раза, но, несмотря на ее опасения, поручик никаких тайн не выведывал, службой ее не интересовался, в агенты не вербовал и лишь походя обмолвился о пропавшем Вырыпаеве. Оказывается, милиция все-таки объявила его в розыск, но быстро закрыла дело. Причину Семен не назвал, но поглядел странно. Зотова, слегка обидевшись, решила не говорить пока ни о подброшенном письме, ни о таинственной Ларисе Михайловне.

Встретились, купили в ближайшем нэпманском магазине шоколадный торт «Венский Захер», не поскупились на извозчика-«ваньку», чтобы успеть как раз к концу рабочего дня. И вот, пожалуйста…

Дхарский культурный центр обворовали. Родион Геннадьевич сообщил об этом лично, выскочив из охраняемой двери с раскрытым портфелем под мышкой.

– Чушь какая-то! – в который уже раз повторил он. – У нас и брать нечего. Жалованье еще третьего дня раздали, в сейфе хорошо, если два червонца, да и не тронули сейф. Я, конечно, испугался за фонды, вдруг объявился какой-нибудь сумасшедший коллекционер. Но слава богу…

Ольга хотела привычно констатировать, что бога нет, но вместо этого предложила вновь поймать «ваньку» и отправиться прямо к ней домой, дабы торт не пропал. Достань Воробышка охотно согласился, попросив лишь немного обождать, пока закончит дела с милицией.

– Граждане сыскари и сами ничего не понимают, – присовокупил он. – Воры забрались в мой кабинет, перевернули все вверх дном, однако и там ничего не взяли, даже самопишущую ручку с золотым пером. Кроме одного… Вы не поверите, товарищи, что им понадобилось!