Генерал от машинерии

– Нет, вру, конечно. Травлю вакуум… С самого первого дня ждала. Ты один? – Она коротко глянула на дверь.

Укрытая серым армейским одеялом, она казалась сильно похудевшей и уменьшившейся в росте. И Кирилл вдруг подумал, что почти забыл, как Ксанка выглядела раньше, в «Ледовом раю», когда они все трое только-только познакомились.

– Да, я один, – сказал он. И не стал ничего добавлять.

– Как служба? Сколько гостей перестрелял?… Ты садись. Вон там, у стены, табуретка.

Табуретка оказалась обычной – казначейство Галактического Корпуса экономило на Ф-мебели не только в боевых частях, но и в госпиталях. Кирилл переставил табуретку поближе к кровати и уселся.

– Гостей я больше не стреляю. Прошло уже больше недели, как меня перевели в штаб. Ночным дежурным. Но… – он понизил голос, – это секретные сведения, как ты понимаешь.

– Что ты говоришь! Трудная служба?

– Мне нравится.

– А остальные наши как там? Никто не убит?

– Пару Вин и Юрашу Кривоходова перевели на другое место службы. Где они – я не в теме. Остальные все в расположении базы. Кроме Спири.

– А он куда делся?

Кириллу показалось, что она затаила дыхание от волнения. Но нет, какое там волнение? Серые глаза, занимавшие едва ли не большую часть исхудавшего, обрамленного рыжим ежиком лица, смотрели в упор, а руки вовсе не теребили край одеяла, как вроде бы должно быть.

– Ты не думай… Я просто спрашиваю…

– Да я и не думаю ничего. Он ведь любит тебя.

– Не надо. – Ксанка отвернулась к окну. – Не надо, Кира!

– Надо! – рявкнул Кирилл. – Он сейчас под следствием. И ему нужно, чтобы кто-то о нем вспоминал.

– Под следствием? – Она повернула голову в нему и широко распахнула глаза. – За что?

– Нарушение устава.

– А что он такое совершил?

Она напряженно ждала ответа, но Кирилл решил ничего не объяснять. Зачем?

– Болтали всякое, Ксана. Точно я не в теме, поэтому травить вакуум не стану.

– Что ж, – она легкомысленно улыбнулась, – я помолюсь за него. Но все эти дни я молилась за тебя. Неужели ты не чувствовал?

– Конечно, чувствовал, – соврал Кирилл.

Разговор надо было заканчивать. Все равно он не мог сказать ей те слова, которые она от него ждала. Потому что сказать их значило унизить – и ее, и себя, и Свету.

– Мне пора.

Лицо Ксанки омрачилось, а глаза, казалось, стали еще больше.

– Как? Уже?

– Да, у меня в Семецком служебные дела. – Он встал. – Поправляйся!

– Ты даже не спрашиваешь, сколько мне тут лежать.

– А я знаю, – соврал Кирилл. – Я в справочном узнавал. Сказали, еще недели три.

– Пять. Я еще даже ходить не начала. – Она грустно улыбнулась. – Видишь, наверное, утку под кроватью.

– Подать? – спросил Кирилл.

И даже головой мотнул от чувства неловкости. Все он говорил не то, что она ждала, чего ей хотелось.

– Нет, не надо. Лучше знаешь что? – Она покусала губы.

– Что?

– Поцелуй меня, пожалуйста.

«Не надо», – хотел сказать Кирилл. Но не сказал. Потому что понял: надо. Не имеет сейчас никакого значения, любит он ее или нет и как бы к этому поцелую отнеслась Светлана. Потому что именно от поцелуя зависит, сколько еще недель проваляется Ксанка в этом госпитале и как скоро встанет с этой койки.

Он наклонился и коснулся ее горячих сухих губ, а она вскинула худые руки, обняла его за шею и чуть приподнялась, и они находились так, пока она не устала. Потом ее руки разжались, и она отвалилась на подушку, а он сказал: «Ну, поправляйся!» – и быстро, не обернувшись, вышел и только тут позволил себе, наконец, бурно перевести дыхание.

И принял окончательное решение относительно перспектив в их отношениях.

63

Спустившись вниз, он посмотрел на часы. До момента, когда он должен был прибыть к следователю, время еще имелось, и он решил сходить в гости к другим раненым товарищам. Однако справочная сообщила, что Михаил Афонинцев и Эзотерия Дубинникова как раз сегодня выписались из госпиталя и отправились к месту несения службы.

Тогда, выйдя из госпиталя, он присел на скамеечку и закурил, поглядывая на окна, за одним из которых осталась Ксанка. А потом понял, что тянет время, не решаясь совершить давно запланированный поступок.

Но почему? Неужели он опасается еще одной странности? Мало их было? Одной больше, одной меньше – до фомальгаута…

Не докурив, он выбросил сигарету в стоявшую рядом урну и кинулся к «чертенку». Забравшись в кабину, он воспользовался справочной автопилота и определил, как далеко гарнизонный госпиталь находится от кабака под названием «Счастливая полночь».

Через пять минут он посадил «чертенка» неподалеку от кабака, выбрался из кабины и проследовал в знакомые двери. Как и в прошлый раз, подошел к стойке, заказал кофе по-турецки, расплатился и сел за стол возле ближнего к выходу окна. Через пяток минут все та же официантка все в тех же черной юбке, белой блузке и передничке с белой наколкой на сиреневых волосах принесла ему заказанное.

– Ой! – сказала она. – А ведь я вас помню! Только тогда вы вроде бы были сержант.

– В самом деле помните?