Генерал от машинерии

— Те самые. Гости, ломающие кости… Вот когда надо будет заботиться о сохранности нижнего белья!

Тип Кириллу не понравился. Явно из тех, кто новобранцев за людей не считает. «А вы, наверное, большой специалист по нижнему белью?» — хотел спросить Кирилл. Но сдержался: связываться с прапором, да ещё из старослужащих?… Нет уж, безбашенных у нас во взводе нет! Ржавые пистоны нам не требуются! Начинать службу с дисциплинарного ареста — в конце концов оказаться в штрафроте. И никакие эсбэшники не помогут. Просто не станут помогать!

Поэтому он ограничился пожатием плеч.

Возле туалетных кабинок уже образовались очереди.

— Шевелите кормой! — надрывался интерком. — На поле боя особенно не рассидишься! Дамы, не забывайте принимать ваши таблетки! Среди медиков Корпуса специалисты по деторождению не водятся. Беременных увольняют без выходного пособия. Аборты же вредны для ваших неокрепших организмов. Подумайте о своих будущих отпрысках.

— Не разоряйся, недоумок! — послышался певучий девичий голос. — Тебе один хрен ничего не перепадёт, от тебя я отпрыска не заведу.

Говор был непривычно окающий.

Кругом заржали: новоиспечённые галакты солидаризировались с боевой подругой.

Со всех сторон неслось:

— Скорее бы в драку!

— Надерём монстрам задницы!

— Рога обломаем по локоть!

— Говорят, за каждого приконченного бонус идёт к окладу. Чуть ли не полсотни кредиков!

— Ох, матушка-перематушка, счета пополним!

Энтузиазм новобранцев явно отдавал фальшью, за которой прятался самый обыкновенный стрём.

— Пополните, пополните! — пообещал давешний усатый прапор. — Если ваши собственные задницы уцелеют!

Тут Кирилл не выдержал:

— А что вы тут, собственно, очком играете? Среди нас салабонов нет! Мы из «Ледового рая».

И сразу вспомнил.

Есть салабон. С висючкой…

Прапор смерил его взглядом, в котором, кажется, пряталось вовсе не желание сцепиться.

— Я рад, — сказал он, — что к нам прибыло такое геройское подкрепление!

И скрылся в гальюне.

Артём наконец обнаружил Ксанку и бросился к ней. Кирилл с тоской посмотрел ему вслед. Везёт некоторым: попадают служить вместе. А вот он, Кирилл, если и встретится когда-нибудь со Светланой, то это будет настоящее чудо. Ведь, по слухам, ограниченные бои в настоящее время идут уже минимум в пяти мирах, и даже если после лагеря Светлана попадёт туда же, куда и Кирилл, не факт, что они встретятся: на планете может быть несколько районов боевых действий. К тому же, он, вполне возможно, попросту не доживёт до встречи с нею. Знать бы наверняка, почему предстоящие бои называют ограниченными. Может, в них участвуют не все?…

От последней мысли, в которой не было ничего, кроме мутного стрёма, он даже головой помотал.

Негоже так думать галакту, даже и новоиспечённому…

Подошла очередь. Кирилл заскочил в гальюн, споро совершил необходимые операции и освободил кабинку для следующего бойца. Давешний усач-прапор стоял неподалёку и, кажется, кого-то в толпе высматривал.

Откуда-то вынырнули Артём и Ксанка. Обрезок пропустил свою очередь, но толпа перед гальюнами уже рассасывалась, и ожидание ему предстояло недолгое. Когда Артём, наконец, скрылся в кабинке, Кирилл спросил Ксанку, смотревшую на него круглыми глазами:

— Ну как ты?

— Не писай на зенит, — ответила метёлка привычным тоном, — не тот я… — Замолкла вдруг. И добавила чуть слышно: — Если честно, трясусь.

Кирилл понимающе кивнул: на душе у него страх всё ещё гонялся за ужасом. Как марсианские спутники…

Наверное, этот усатый паникёр виноват.

Кирилл оглянулся в поисках прапора, но того уже съели, кости закопали и место захоронения позабыли.

Вновь ожил интерком:

— Внимание! Личному составу перевозимых подразделений закончить оправку! Приступить к получению вещевого довольствия!

Над головами новобранцев засияли триконки-указатели, и народ потянулся в соседний трюм, где разом распахнулись окошки каптёрок, в каждом из которых сидело по копыту. Именно так на корпусном сленге называли каптенармусов.

Вновь образовались очереди, но продвигались здесь гораздо быстрее, чем возле гальюнов. Вскоре Кирилл уже стоял возле окна.

— Имя? — сказал на инлине копыто, седоватый дядька, на погонах которого красовались четыре старшинских снежинки. Правая сторона лица его была розовой, как у младенца. — Год рождения? Тренировочный лагерь?

— Кирилл Кентаринов, — сказал Кирилл, стараясь не смотреть на дядькину розовую кожу: по-видимому, её недавно вырастили после обширного ожога. — Год рождения — тридцать восьмой. Марсианский лагерь «Ледовый рай».

Интересно, где так старшину обожгло. В танке, что ли, горел? Или в сбитом десантном боте?…

— А-а-а… Мы питомцы «Ледового рая»?… — Старшина глянул на Кирилла с некоторой долей интереса. Руки его, тоже розовые, продолжали прыгать по сенсор-клаве, как два неведомых зверька. — Как там Грибовой служит? Геморрой ещё не одолел?

— Не одолел, — сказал осторожно Кирилл и усмехнулся, сообразив, что как вопрос, так и ответ, звучат весьма двусмысленно.